и подозревал, в осе-помпилиде явно было нечто неприятное для паука: Segestria вполне могла наброситься на осу, одолеть ее и пронзить своими жвалами, но затем по какой-то необъяснимой причине отбрасывала свою добычу, словно несвежее яйцо.
И напротив, пауку не составляло труда слопать медоносную пчелу или муху. Магия помпилиды остается трудной для понимания, но, если отталкиваться от того, что мы знаем в настоящее время о кутикуле других насекомых, вероятнее всего, у этих ос в процессе эволюции появился какой-то химический компонент, который выделяется на поверхности экзоскелета и чем-то отпугивает пауков. Скорее всего, это нелетучий кутикулярный углеводород, потому что меньше всего на свете оса-охотник хотела бы осиным зловонием анонсировать свое приближение к паучьей норе. И нам вновь остается лишь недоумевать, почему химические компоненты ос, охотящихся на пауков, не экстрагируют и не разливают по бутылочкам в качестве бытового средства для борьбы с пауками.
Другие помпилиды рыщут по владениям паука Segestria, нахально прыгая над входами в гнездо, сделанными в форме паутинных воронок, и кажутся неуязвимыми для ловчих сетей, в которых могли бы запутаться многие другие насекомые. Наша охотница просовывает свои антенны во входы, проверяя, дома ли хозяин и какие воронки пусты. Она никогда не будет настолько беспечна, чтобы самой залезть в обитаемую нору. Если хозяин норы дома, оса может подразнить его и заставить высунуть наружу лапу – а дальше она ухватится за нее, чтобы вытащить паука на поверхность земли и облегчить себе охоту. Когда добыча парализована, оса ее прячет (обычно повесив на какую-нибудь растительность, будто белье на просушку), пока не будет готова заняться ею дальше. Дело в том, помпилиды охотятся до того, как построят себе гнездо. Это предковое состояние для одиночной осы, но у него есть очевидный недостаток: пока мать-оса роет нору, пойманную с таким трудом добычу может украсть другой охотник.
Воровство пользуется популярностью среди дорожных ос: зачем испытывать судьбу и охотиться на паука при низких шансах на успех, когда можно украсть готовую еду с кустов? Аналогичным образом, зачем самой рыть нору, если можно воспользоваться уже готовой? Одиночные осы – мастерицы в деле воровства: кража добычи у других ос и нор у своей добычи – это низкозатратные стратегии, которые в какой-то степени компенсируют высокорисковый способ охоты. Естественный отбор обеспечивает равновесие между этими двумя стратегиями внутри популяции: если склонность к воровству становится слишком распространенной, отдача от нее снижается, а отдача от самостоятельной охоты возрастает. Сохранение сочетания этих стратегий обеспечивает эволюционную стабильность.
Но странности на этом не заканчиваются. Пауки, на которых паразитирует оса Homonotus, вскоре после укуса приходят в себя и отправляются дальше по своим делам, не подозревая, что у них к брюшку прикреплено осиное яйцо. Паук остается в неведении, даже когда личинка осы выводится из яйца и начинает вгрызаться ему в менее ценные части тела – жизненно важные органы паука до последнего остаются нетронутыми, пока личинка не будет готова к окукливанию. Лишь тогда паук, целиком выполнивший свою функцию живой кладовой, наконец испускает дух. От него остаются только ноги и ротовые органы. Жутковато думать, что живое существо разгуливает с частично обглоданным задом, ничего не подозревая, но утешает хотя бы то, что этот кошмар проходит для паука безболезненно и длится всего несколько часов.
Еще более примечательно у Homonotus то, что она, по-видимому, выбирает для паразитирования исключительно беременных паучих. Она размещает свое яйцо строго в нужном месте, чтобы вылупившаяся личинка могла вбуравиться прямо в брюшко паучихи и с аппетитом лакомиться развивающимися паучьими яйцами[115]. Pompilus поступает еще умнее: ради обеспечения безопасности своего потомства она еще и манипулирует ткацкими навыками паука. Паучиха доживает свой век в камере смертников, в которую превратили ее нору, и непрерывно убывает в размерах из-за откармливающейся личинки осы. Но все это время она машинально плетет защитную оболочку, превращая нору в безопасное место для окукливания осы.
Тему осино-паучьих схваток продолжает перуанская оса Pepsis heros. Если какая-то разновидность ос и пользуется более дурной славой в прессе, чем осы-веспины, то это она. По-английски это насекомое носит грозное название «тарантуловый ястреб» (tarantula hawk wasp). Эти осы-помпилиды – самые крупные представители рода и специалисты по охоте на пауков-птицеедов. Pepsis heros – любимица остросюжетных документальных фильмов о природе: ее обычно можно увидеть на экране в тесном контакте со своим волосатым чудовищным партнером по кадру, бестолково бесстрашным птицеедом. Оса Pepsis может похвастаться парой красивых оранжевых крыльев, недвусмысленно заявляющих о ее опасности, и вторым по болезненности ядом среди всех насекомых (ее превосходит только южноамериканский муравей-пуля Paraponera clavata). Но прежде всего она славится бесстрашием и успехами в охоте на пауков-птицеедов, в несколько раз превосходящих ее по размеру. Клыки против жвал – это битва членистоногих, в которой паук сражается за свою жизнь. Но пара дрожащих хелицер паукообразного не может тягаться с осиной талией, которая позволяет с акробатическим изяществом нанести убийственный удар в обширную корму паука. Одурманенную тушу бесцеремонно волокут в подземное логово, где оса уже определила ей роль кормилицы для одного яйца.
Не всякому удастся собственными глазами увидеть эту драму в исполнении осы и паука, даже если вам посчастливилось жить в Южной Америке (или побывать там). До эпохи цветного великолепия современного кинематографа, который в наши дни демонстрирует все ужасы и чудеса природы с доставкой на дом, мы полагались на кропотливые наблюдения наших «заклинателей ос». Последним, с кем мы встретимся в этой главе, будет великий русско-американский арахнолог Александр Петрункевич, чья чарующе образная проза рисует картину происходящего не хуже любого кино[116]. Опубликованный в 1926 году 30-страничный отчет Петрункевича о его экспериментах[117] особо отмечает те нюансы длительной схватки между этими борцами из таких разных весовых категорий, которые мы упускаем из виду, наблюдая ее на экране, и среди них – беспечные издевки осы над пауком. Легкокрылая оса скачет вокруг паука, словно надев плащ-невидимку, и время от времени высовывает из-под него голову просто ради развлечения. Это как раз тот самый химический плащ неприкосновенности, который много лет назад заметил Фабр в своем стеклянном амфитеатре во Франции. Через двадцать семь схваток Петрункевич описал критический момент, когда крыло осы было повреждено в челюстях паука. Несомненно, Pepsis нашла себе достойного соперника. Но с куражом лучших боксеров она приглаживает крылья – и опять как новенькая.
Петрункевич обратил внимание, что от осы исходит довольно неприятный запах, который, как он понял позже, был «запахом гнева». Однако борьба продолжается. Спустя четыре дня и пятьдесят схваток становится непонятно, как
