– А что с лифтами? Видимо, там тоже есть такие камеры. А ещё на лестничной площадке девятого этажа, – сказала Янка.
Йохан как раз отодрал крошечную камеру и благоговейно положил её себе на ладонь.
– На лифты нам уже не хватит времени, – ответил он, – а вот на площадке должны успеть.
Янка подхватила пустой чемодан, и через несколько секунд они были уже на месте. Им не сразу удалось обнаружить камеру на грязно-коричневой штукатурке. Она оказалась довольно высоко. Со стула туда не дотянуться.
– Дело дрянь! – пробормотал Йохан. – Нам нужна стремянка.
– Хватит трепаться, лучше напрягись и сконцентрируйся. А я заберусь на тебя.
Сняв кеды, Янка залезла на плечи Йохана. Вот что значит сноровка. Йохан слегка закачался. Янка, конечно, худенькая, но всё же не пушинка. Но он устоял. К счастью, эту камеру удалось оторвать гораздо быстрее, чем первую. При этом она оставила большую серую дырку в штукатурке.
– Окей, а теперь на одиннадцатый! – воскликнул Йохан, рванув наверх.
– А почему на одиннадцатый? – задыхаясь, с трудом выговорила Янка, несясь за ним.
– На нечётных этажах стены коричневые, а на чётных – бледно-зелёные. Если мы установим камеру на десятом, она будет показывать не тот цвет. А на одиннадцатом лестничная площадка коричневая, как и на девятом, к тому же ни фрау Тоссило, ни мы с тобой обычно там не бываем. Пускай эти типы немного поглазеют на других жильцов нашего дома – вреда не будет. Не находишь?
На одиннадцатом этаже Янка снова взобралась на плечи Йохана. Она выплюнула кусочек жвачки на ладонь, прилепила к ней камеру и прижала в нужном месте к потолку. И рванула опять вверх по лестнице. До помещения с электрическими щитами они добрались порядком измотанными. Не говоря ни слова, Йохан подсадил Янку себе на плечи, и она приклеила жвачкой ещё одну камеру на перекладину дверного проёма. Йохан поставил возле двери чемодан. Они сделали шаг назад и торжествующе хлопнули друг друга по ладоням.
– Ты классная сестра! – сказал Йохан, и Янка просияла.
– Ты тоже классный брат! – Они поплелись вниз. – Лучше просто не бывает!
– Ну, не преувеличивай, – пробормотал Йохан, но Янка заметила, как он доволен.
И вот они опять на одиннадцатом этаже. Камера в жевательной резинке на потолке уже наверняка всё снимала, передавая – кто его знает куда – их изображение. Поэтому они шли, опустив головы, а Йохан натянул капюшон толстовки как можно ниже на лоб. Хотя им, конечно, так хотелось посмотреть вверх, злорадно ухмыляясь!
32. Возвращение
Фрау Тоссило не знала, сколько времени она уже провела в этой пробке. Она ехала домой, в Берлин, правда, «ехала» – слишком сильно сказано. Впереди неё – машины, сзади – машины, машины справа, машины слева – словно весь мир только и состоит из этих застывших жестянок.
Включив музыку в радиоприёмнике погромче, фрау Тоссило забарабанила по рулю ноготками – сегодня сиреневыми. И тут ей пришло сообщение: «Пожалуйста, когда приедете, ни в коем случае не пользуйтесь лифтами. Всего доброго! Йо».
«Это почему ещё?» – удивилась фрау Тоссило. Но прежде чем смогла адресовать этот вопрос Йохану, она получила ещё одно сообщение: «Дорогая фрау Тоссило, пожалуйста, не садитесь в лифт. Как хорошо, что вы сегодня возвращаетесь! Курмо так ужасно по Вам скучал. До встречи! Янка. P.S. Я тоже с нетерпением жду Вас».
Внезапно пробка рассосалась, и фрау Тоссило пришлось отложить мобильник и нажать на газ. Она так решительно сделала это, легко обогнала большую BMW, а затем сразу ещё одну и подумала: «Дорогие мои, я еду к вам!»
* * *
В темноте, практически уже ночью, она подъехала к многоэтажке и припарковалась на подземной автостоянке. Чувствуя себя совершенно разбитой после долгой поездки, она бы охотно поднялась на лифте, вместо того чтобы тащиться вверх по лестнице. Но Янка и Йохан, безусловно, не шутки ради послали ей эти предупреждения.
Наконец она отперла дверь своей квартиры. И тут же почувствовала запах дракона. Лёгкий металлический оттенок вперемешку с чем-то пережжённым и пряным, как цветущие горные травы, аромат которых она вдыхала в Мексике. Фрау Тоссило втянула в себя воздух, осознав, как давно ей этого не хватало, и вошла.
Курмо лежал на пушистом ковре. Он уже спал. Фрау Тоссило подкралась ближе, просто чтобы посмотреть на него, и тут его веки, лишённые ресниц, распахнулись.
– Ты дома! – пророкотал он, и его тёплое дыхание обволокло фрау Тоссило, как мягкая шаль.
Она улыбнулась:
– Да, я снова с тобой.
Потом они довольно долго молчали. Им было достаточно просто сидеть рядом друг с другом, а может, они всё-таки беседовали, только безмолвно. Фрау Тоссило сходила на кухню, выпила стакан воды и, вернувшись уже в более деловом настроении, спросила:
– Скажи, ты что-нибудь знаешь о наших лифтах? Дети посоветовали мне больше ими не пользоваться.
Курмо рассказал ей о незнакомцах и камерах.
– Что?! – Глаза фрау Тоссило округлились. – Но… но это же… это же…
– Но Янка и Йохан расстроили их планы, – продолжил Курмо, описав, как брат и сестра это сделали. – Только неудобно получилось: они не успели до этого притащить домой капусту. А потом уже больше не могли использовать для этого лифты. Тогда Йохан принёс ноутбук и начал перепространствовать коробки с капустой вверх по лестницам. При этом так сильно громыхало, что пришёл управляющий домом. И тут, к несчастью, коробки развалились. Управляющий просто обалдел, когда на него сверху покатились тридцать шесть кочанов.
Курмо издал весёлый рык, а его тёмные глаза вспыхнули.
– Йохан наплёл, что у них в школе такой проект: попробовать обходиться без электричества, а значит, и без лифта. Управляющий оказался настолько впечатлён, что даже помог Янке и Йохану дотащить наверх капусту. А для чего им столько капусты и что так громыхало – об этом он потом уже и знать не хотел.
Фрау Тоссило захихикала. Она представила, как Янка, Йохан и управляющий, стоя на лестнице, кидают друг другу капустные кочаны. Впервые после смерти мамы она вновь смеялась.
Но потом она начала волноваться. Конечно, Янка и Йохан очень хорошо решили проблему с камерами. Но ведь это только вопрос времени, когда «Блэк Вест» всё пронюхает. И что тогда? Если они прежде…
– А как у тебя всё прошло? – прервал её мысли Курмо.
Фрау Тоссило вздохнула, опять прислонилась к тёплому драконьему боку и рассказала о времени, проведённом в доме её мамы, и о похоронах.
– Всё прошло очень напряжённо и скорбно. Мы с мамой никогда не были близки. Но теперь мне её не хватает, – закончила наконец она, вытаскивая из чешуек Курмо ворсинку от ковра. Потом сдула её с пальцев.
