седым волосам директора и дорогим очкам на породистом носу. — Во-вторых, вы действительно можете. Предоставьте мне, пожалуйста, возможность разговаривать со всеми, с кем я сочту нужным, и доступ во все помещения музея, какие мне понадобятся. Еще удобное кресло для меня и какое-нибудь для Ватсона. И яблоки — для енота.
— Еноту нравятся яблоки, — пояснил Ватсон ошеломленному Петровскому. И поспешно добавил, увидев, как возмущение выпрямляет осанистую фигуру директора и проступает пятнами на барском лице: — Енот — элемент расследования. Такая методика. Э-э-э-э… британская.
— Что ж, — произнес после паузы Михаил Михайлович. — Вам виднее. Мой секретарь обеспечит вас всем необходимым.
— Чудно! — Холмс вручил енота Ватсону. — Ватсон, за тобой хозяйственная часть, найди нам приличный кофе. Майор, покажи мне обстоятельства дела на месте.
И, прежде чем кто-нибудь успел опомниться, он выскочил из кабинета прочь. Волков, помедлив мгновение, припустил следом. Ватсон, кривовато улыбаясь, выдавил спиной дверь в приемную и неслышно прикрыл ее за собой.
— Экспонаты, отобранные для выставки, складывали в эту комнату. Здесь их упаковывали и укладывали в контейнеры. — Волков наблюдал, как Холмс, обежав по периметру комнату, сунулся к окну. — На первом этаже — реставрационные мастерские и упаковочные. Сюда экспонаты удобно носить из хранилищ, расположенных в подвале. В этом крыле находятся хранилища лишь нескольких отделов, в том числе отдела археологии Восточной Европы и Сибири и истории русской культуры. Остальные — в другом крыле и в других зданиях. В коридоре и в служебных комнатах установлены камеры видеонаблюдения, все двери оборудованы контролем доступа. Карточки-ключи есть у сотрудников соответствующих отделов. У заведующих отделами, конечно, полный доступ во все помещения. С записями камер можешь ознакомиться, как и с результатами опроса сотрудников, осмотра места происшествия и экспертиз.
— Дальше, — велел Холмс, выходя в коридор.
— В конце рабочего дня, когда упаковка была почти закончена, в коридоре прорвало трубу системы отопления — вот этот стояк в углу. Тревогу поднял охранник дневной смены, Дмитрий Комаров, который делал обход. Ему ошпарило руку. Кипятком хлестало на полкоридора. Пока сантехники сюда добрались, пока перекрыли стояк, здесь было как в парной — на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Отключили контроль доступа в помещения и открыли двери, чтобы выпустить пар. — Волков кивнул, отвечая на задумчивый взгляд Холмса. — Тут была полная неразбериха. Одних сантехников человек пять — ситуация-то экстремальная, боялись, что вода пойдет вниз, в хранилища. Уборщицы вычерпывали воду, к ним присоединились другие служащие и сотрудники. Толпа народа, кто с ведрами, кто с инструментами. Но Комаров все время стоял в дверях и клянется, что никто чужой не входил. Напарник Комарова, который в операторской отслеживал ситуацию по камерам видеонаблюдения, его слова подтверждает. Даже сантехники из хозяйственного отдела музея — все друг друга знают.
— Это хорошо, когда все друг друга знают… Что же приключилось с трубой? — Холмс провел рукой по стояку. — С чего вдруг? Что экспертиза?
— Неприятная история. — Волков с досадой махнул рукой. — Сантехники утверждают, что расшатался вентиль на переходнике от стояка к батарее, его и сорвало. Сложно сказать, сам или помог кто. Техники заменили часть трубы вместе с вентилем. А старую выволокли во двор, выбросили в мусорный контейнер. Вот только мусор уже увезли — его всегда по утрам вывозят. О том, что золото исчезло, в Лондоне узнали только через сутки после прибытия. После транспортировки такой груз должен адаптироваться к местным условиям, прежде чем разрешается вскрыть контейнеры. Что-то связанное с давлением и перепадом температур. Так положено по музейному регламенту для обеспечения сохранности экспонатов. Через сутки найти старую трубу на наших свалках… Я отправил людей, они ищут, но… дело скорее безнадежное.
— Ну, хорошо. — Холмс прошелся по коридору, снова заглянул в упаковочную. — Тут начался потоп, а тут — продолжали золото упаковывать?
— Нет. — Волков помотал головой. — Когда свистопляска началась, они уже почти закончили. Заведующая Анна Ивановна распорядилась ящики снести вниз, в хранилище, здесь стало слишком влажно. Идем, спустимся туда.
Они спустились на два пролета лестницы и оказались в огромном подвале. Конец длинного коридора терялся где-то вдали. По одну сторону шла глухая стена, по другую — редкие двери в хранилища разных отделов.
— Ящики принесли сюда. — Волков указал на дверь. — Но в хранилище отдела археологии оказалось недостаточно места. Поэтому решили их пока оставить в хранилище отдела истории русской культуры.
Майор открыл нужную дверь, и они вошли внутрь. От пола до высокого сводчатого потолка рядами выстроились стеллажи, полки и шкафы. Все пространство между ними было заставлено коробками, ящиками, контейнерами. Непонятные конструкции громоздились в углах. Понять их назначение и отношение к истории русской культуры для непосвященного человека не представлялось возможным.
— А тут место, значит, нашлось? — спросил Холмс и потянул с полки длинный тугой рулон.
Волков крякнул, отнял рулон и почтительно водрузил обратно:
— Да. Неделю назад началась выставка живописи в Нижнем Новгороде, туда отправилась часть экспонатов. Ящики занесли, сотрудников Анна Ивановна отпустила, сама опечатала контейнеры, потом позвала куратора выставки, Владимира Ивановича. Тот опечатал своей печатью — и всё. Ящики оставались тут всю ночь. А утром золото поехало в Лондон, в Британский музей.
— Ехало оно, ехало, но как-то не доехало… — пробормотал Холмс, внимательно озираясь вокруг, и обратил внимание на камеру видеонаблюдения. — Майор, мне нужна запись с этой камеры. Куда делся Ватсон? Самое время для кофе.
* * *
— Анна Ивановна переживает, конечно, ужасно! — Любочка не умолкала ни на минуту. — Она столько лет отдала музею, и эту коллекцию собирали при ней, буквально по крупицам! И тут такая трагедия… Да вы же видели ее, она заходила к нашему директору Михаилу Михайловичу, такая милая пожилая дама в серой пуховой шали. Ей вот-вот на пенсию, и, говорят, у нее со здоровьем не ладно — гипертония. Ждет квоту на бесплатную операцию, что-то серьезное с сердцем. Мы так за нее волнуемся!
Наличие удобных кресел и кофейного аппарата предопределило выбор Холмса: его временный штаб разместится в приемной директора Эрмитажа. Общительность секретарши Любочки расценивалась им как неизбежный сопутствующий фактор.
— Ирина Александровна! — приветливо заулыбалась Любочка миниатюрной брюнетке, заглянувшей в приемную.
— Добрый день, господа! — Вошедшая окинула быстрым взглядом вскочившего Ватсона и невозмутимого Холмса. — Пожалуй, мне лучше зайти позже.
— Э-э-э… зачем же… Ирина э-э-э… Александровна! — Ватсон скользнул в ее сторону. — Позвольте представиться, Джон Ватсон. А это — Шерлок Холмс. Мы…
— О, тот самый! — заинтересованно протянула брюнетка, внимательно рассматривая Холмса. В глубине ее темных глаз скакали насмешливые бесенята. — О вас говорят…
Енот кубарем скатился на диван с колен вставшего Холмса. Яблоко заскакало по полу, как теннисный мячик.
— Больше сочиняют, полагаю, — ответил Холмс, принимая ее руку в свою. — В России меня
