разговоров, – хрипло шепчет, с нажимом проводя пальцем по моим губам.
– Для другого. Но если так уж хочешь поболтать, то скажи. Разве не за тем вы туда явились, чтобы ты расплатилась по его долгам своим телом? Прекрасно же твой «жених» знал, что с него спросят долг! Может, ты потому от меня и сбежала, мммм, резвый сверкающий и очень глупый камушек? Чтобы долги твоего « женишка» закрыть? Или ты тоже в доле? С ним играть ездишь? Отвлекаешь игроков на свои сочные формы, пока он мухлюет и передергивает карты?
– Да не знала я ничего!
До боли обидно.
Мало того, что со мной так поступили! Бросили на кон! И кто? Тот, кому я доверяла! С кем готовилась не просто эту ночь провести, а всю свою жизнь!
Так еще и Дикарь так обо мне думает!
Чужой человек. Опасный. Враг даже, можно сказать! А все равно! Так обидно, что даже страх уходит на второй план!
Да черт!
Уж лучше отдаться этому Дикарю, чем тому уроду, который так легко от меня отрекся! Решил использовать!
– Алмаз… Алмаз…
Качает головой наклоняясь ко мне совсем близко. Поглаживает край моих губ большим грубым пальцем.
– Почему тебя так прозвали? Так сильно любишь деньги? Ненасытная и приносишь своим сутенерам груды камушков и золота, мммм?
– Я правда. Ничего. Не знала!
– Ненавижу ложь.
Его глаза cверкают, будто острые лезвия ножа.
– Ты можешь быть кем угодно, Алмаз. Это твой выбор. Твое решение. И отвечать за него тоже только тебе. Не осуждаю выбора. Можешь продаваться. Можешь быть шулером. Только по счетам всегда приходится платить. А вот врать и делать из себя невинную овечку не нужно. Эта самая мерзкая гниль в людях, которая может быть!
– Но… Я не вру!
– Прааааавда?
Вкрадчиво спрашивает, снова опасно ухмыльнувшись.
– Тогда скажи мне, красавица. Почему ты, имея в свой милой сумочке целое состояние, так легко согласилась быть коном в игре своего женишка, мммм? Проще продать себя, чем расстаться с дорогими побрякушками?
– Откуда ты…
Осекаюсь. Конечно, он же вытащил меня оттуда, и сумочку тоже прихватил, в которую я вцепилась обеими руками. Намертво. Рефлекторно. За утрату таких дорогих украшений Эрнест с меня бы голову снял! Или, вернее, сотворил бы что-нибудь похуже.
– Это не мои украшения, и…
– Правильно, камушек. Не твои. Они принадлежат мне, как и та, на которой они были надеты. Ты.
Проводит по моей шее рукой. Медленно. С легким нажимом.
А я совсем теряюсь с ним.
В голове все плывет. Сливается в странный калейдоскоп.
То он жесток и опасен. То, кажется, готов взорваться пламенем. То вдруг мне кажется совсем не бесчувственным бандитом, который решил, что я принадлежу ему, а…
А странное чувство на миг возникает, как будто мы на свидании.
И то, что происходит между нами… Тягучая странная страсть…
Не понимаю ничего уже. Совсем теряюсь.
Вот и сейчас.
Кожа пылает, а внутри что-то вздрагивает от его прикосновений.
Я смотрю прямо в его красивые большие глаза и взгляда отвести не могу.
Его жар растекается под моей кожей.
И…
Голова кружиться, а между ног становится вдруг так влажно и горячо!
И чувствую, как просто необходимо ухватиться. Обеими руками. За что-то устойчивое!
Иначе я утону в этом омуте!
И предательская , странная мысль разливается внутри. Течет по венам странным будоражащим огнем. А если бы мы встретились иначе? Если бы тогда я согласилась выпить с ним шампанского? Смогла бы устоять?
Он опасен. И мощный, как скала.
Но в то же время от него исходит такая мощная мужская сила! Безумная харизма, перед которой ни одна женщина бы не устояла!
Он просто обволакивает. Сбивает с ног.
И…
Когда его рука опускается на мою грудь, я слышу, как быстро начинает биться мое сердце.
И даже не вздрагиваю. Не дергаюсь. Безотрывно продолжаю смотреть в черные бездонные глаза. Как и Дикарь в мои…
А по всему телу сладким ядом разливается какая-то блаженная нега…
– Почему ты считаешь, что я принадлежу тебе?
Спрашиваю низким, совсем глухим голосом.
Непроизвольно облизываю пересохшие губы. И тут же ловлю на них жадный, хищный взгляд мужчины.
– Почему ты это отрицаешь?
Его голос звучит бархатом. Хрипотцой. Пороком. Дьявольским пороком, который обволакивает, затягивает меня в эти сети еще сильнее.
– Потому что я человек. Не вещь. Я никому не принадлежу! Только себе!
– И тем не менее, я тебя купил. Ты хочешь спорить? Я уже понял. Ты почему-то любишь отрицать очевидное. Что ж. Я никуда не тороплюсь. Времени у нас много, Алмаз… Я буду смаковать тебя долго.
Его рука поднимается выше. Скользит по ложбинке между грудей, вызывая под кожей целую бурю льда и пламени одновременно.
– Но для того, чтобы ты больше не спорила и прекратила эту странную игру, я покажу тебе интересное кино. Наслаждайся. Только так, девочка. Я трачу на это время, которое мог бы с тобой провести совсем иначе. Поэтому. Когда я вернусь. Я хочу, чтоб не было больше никаких игр. Никаких споров и придумок. И… Вообще никаких разговоров. Хочу тебя покорной и послушной. И, пожалуй, страстной. Да. И больше ни одного слова!
Он нажимает на какие-то кнопки на пульте, который оказывается на тумбочке рядом.
Из стены тут же раздвигаются какие-то створки. Выезжает огромный кинотеатр.
– Наслаждайся, – бросает Дикарь, поднимаясь.
И меня тут же будто обволакивает холод от того, что он уже не рядом.
Боже, да что со мной? Что это за мысли?
– Я пока освежусь, – на ходу расстегивает рубашку, демонстрируя мне идеальный пресс. С перекатывающимися кубиками мышц. Крепкую грудь с густой черной порослью волос.
– И не вздумай делать глупости, девочка. Во дворе собаки. Очень злые и натасканные рвать чужого насмерть. Мои люди могут и не успеть их остановить. Это была бы нелепая смерть и еще более нелепое завершение этой ночи. Мы поняли друг друга?
– Да, – еле слышно глухо отвечаю, понимая, что так и не могу отвести глаз от его тела.
Шумно сглатываю, прочищая вдруг совсем пересохшее горло. Снова облизываю губы, чувствуя, что жар опять накаляется в комнате.
Дверь за Маратом захлопывается.
Несколько минут я сижу в полнейшем одиночестве.
Голова совсем пустая. Мысли в ней словно остановились.
Только в тишине слышно, как оглушительно колотится мое сердце.
Не понимаю этой странной реакции на этого мужчину!
Я ведь… Бояться, ненавидеть
