сторону, чтобы не врезаться в нее.
Из-за двери вышел рябой. Из палаты, которая была чуть дальше, показался Пахан и Бивис с перебинтованной головой. Сзади уже шел четвертый из компании подростков. Они окружили меня. Не добежал до столовой совсем немного.
— Черт! — выругался я. — Как же не кстати.
— Не кстати? — удивился рябой, сжав сперва один свой кулак левой рукой, а затем другой — правой. — Ты вчера плохо себя повел, новичок. Мы хотим рассказать тебе о правилах поведения в этом здании.
— Мне сейчас немного некогда, — честно ответил я и достал из носка тысячу рублей. — Это настоящие деньги, видите?
Я схватился за края купюры и пару раз резко расправил ее.
— Косарь? — глаза рябого расширились, а затем он улыбнулся. — Вот дурачок. Давай сюда. Мы найдем куда пристроить бабки. Но сперва хорошенька помнем тебе бока.
Я тут же свернул купюру в несколько раз и сделал вид, что вот-вот порву ее.
— Ты чего делаешь, придурок? — выставил перед собой руку главарь четверки.
— Если вы подойдете ко мне хоть на шаг, то я порву деньги. У вас хорошо с математикой? Знаете сколько частей будет, если я успею разорвать только один раз? А если два?
— Ты че затеял? — нахмурился рябой, но стоял на месте.
— Я отдам вам эти деньги. Позже. Просто сейчас очень тороплюсь на ужин. Меня ждут.
— А по-моему, он из тебя дурака делает, Заур, — вклинился в разговор Бивис.
— Это каким образом? — нахмурился я. — Честная сделка. Деньги никуда не денутся. Я тоже. Побить вы меня и позже сможете. Только получите тысячу рублей. Вас же уже выпускают из детского дома погулять? Купите себе что-нибудь.
Все четверо подвисли. Предложение звучало хорошо, но у них в голове не укладывалось почему все так просто. Достаточно не бить малолетку сейчас, а отложить на потом и при этом получить еще целую тысячу.
— Просто назовите мне место, куда прийти после отбоя. И я там буду. С деньгами.
Детдомовцы переглянулись друг с другом.
— Мы будем ждать тебя в туалете. В одиннадцать. И попробуй только обмануть нас, — рябой погрозил мне пальцем. — Тебе мало не покажется.
— Понял, понял, — я медленно ступил вперед, не убирая пальцев с купюры.
Подростки расступились, и я смог пробежать в столовую.
Парни из моей палаты, конечно, поинтересовались почему я так долго. Но теперь у меня появилось алиби получше, чем чтение книги. Я мгновенно сослался на старшаков. А лучшим подтверждением моих слов было появление Заура и его компании в столовой следом за мной. Рябой двумя пальцами указал сперва на свои глаза, а потом показал на меня, объясняя тем самым, что следит за мной.
Наступило время для реализации второй части моего плана. Однако Богдан думал, что нашего общего.
Одаренный, жаждущий уже сегодня выбраться из заточения сослался на боль в животе и ушел из столовой раньше. Для того, чтобы подождать меня в туалете. Я сказал ему сделать так, чтобы никто не заподозрил нас в том, что мы что-то совместно замышляем. Десятилетнему пареньку, смотрящему боевики в комнате отдыха каждый вечер, не нужно было другой причины, чтобы ждать меня в кабинке сорок минут. А то и больше.
Я же задержал Эдика с Платоном в столовой, рассказывая им интересную историю из моей жизни за стенами детского дома. Они слушали с открытыми ртами про Психо, которое мне удалось развить на тренировке по Боевым Искусствам.
Вышли мы из столовой самыми последними.
— А где Богдан? — спросил Платон, едва мы вернулись в палату.
— А где моя простынь? — обиженно взвизгнул Эдик, расправивший постель и желающий прилечь после плотного ужина.
— А моя простынь где? — изобразил удивление я, откинув свое одеяло в сторону.
— Твою тоже сняли? — рыжий парнишка подбежал к Платону и обнаружил еще одну пропажу.
— Сегодня же не пятница? — детдомовец с разными глазами почесал затылок. — Постельное не должны менять.
— Черт! — я плюхнулся на кровать. — Не может быть.
— Что? — Эдик подскочил ближе.
— Нет. Забейте, — махнул рукой я. — Этого не может быть.
— Чего не может быть? — не успокаивался тот. — Чего?
— Я просто подумал, что Богдан взял простыни.
— Богдан? Зачем ему это? — вмешался Платон.
— Сегодня с утра вы рассказывали про одаренного, который спрыгнул с крыши. И о том, что чердак не закрывают.
— Ну?
— А днем. После обеда. Я видел, как Богдан играет с пластилином. Он лепил цветок. Я спросил, что он делает, а он сказал, что скоро увидит сестру и это для нее.
— Она приедет сюда? — нахмурился Эдик.
— Нет, — помотал головой я. — Мне кажется Богдан решил сбежать.
— Что? — округлил глаза будущий стукач.
— Что? — вторил ему Платон.
— Я думаю, что простыни ему нужны для побега. Чтобы спуститься по ним с крыши. Видели, как он быстро ушел из столовой и даже не доел? Сказал, что у него живот крутит. Может быть он это сделал, чтобы успеть снять их?
Я еще не успел договорить, а Эдик уже заглянул под кровать Богдана. В этот самый момент он доставал положенные мной туда простыни.
— Н-е-е-е-е-т… — протянул рыжий парнишка, подняв глаза на нас.
Я быстро подбежал к двери палаты и закрыл ее.
— Что будем делать? — спросил я.
— Нужно рассказать Тамаре Николаевне, — немедленно ответил Эдик.
— Нельзя! — заступился за товарища Платон. — Она потом будет мучать его.
— А что ты предлагаешь? — все еще держа ручку, чтобы никто не вошел, поинтересовался я.
— Надо поговорить с ним. Объяснить, что его поймают и будут мучать. Через каких-то четыре года нас уже будут отпускать в город. Может быть сестра начнет его навещать. Мы должны переубедить Богдана. Иначе кошмарница заставит его страдать.
— Хм, — я сделал вид, что задумался. — А что, если…
Оба одаренных внимательно посмотрели на меня. Я продолжил:
— Мы не должны сейчас ему ничего говорить.
— Почему?
— Что…если мы ошибаемся?
— В смысле?
— Что, если Богдан на самом деле не хочет бежать? Что если он просто решил подшутить над нами? Черт знает зачем понадобились ему эти простыни. А сейчас, рассказав ему все, мы просто подкинем ему эту идею, понимаете? И что, если после этого он реально решит сбежать? Тогда во всем виноваты будем мы!
Когда я продумывал этот план, у меня появлялись сомнения. Но потом я понял, что убедить детей будет проще простого и все-таки пошел на это. И пока все задуманное, кажется, работало.
— И что ты предлагаешь? — спросил Эдик.
— Сделать вид, что мы ничего не знаем, — тут же ответил я. — Когда он вернется скажем, что у нас простыни пропали. Сходим к воспитателю и попросим новые. А после отбоя прикинемся, что
