Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
отвлеклись на шумный спор,
машинист нырнул в толпу.
— Слышь, паря, — ухватил Петра за рукав прихрамывающий пожилой солдат. — Ну, отдадите власть энтому собранию, а с переселенцами как? У переселенцев-то жизнь изменится?
Петр улыбнулся:
— Так для того я и кричу вам: вместе давайте бороться! Не будем вместе бороться, снова нас друг на друга натравят.
И крикнул, дождавшись посыльного от Полунина:
— Товарищи солдаты! Стачком постановил всех вас отправить по домам! Эшелоны с солдатами, возвращающимися из Маньчжурии, больше задерживаться не будут! Долой самодержавие!
Солдаты недружно откликнулись.
Андрей Кунгуров стоял в толпе и никак не мог понять: Петр ли это Белов выступает перед солдатами?.. Вроде и голос тот, и физиономия, а вот говорит грамотно, гладко. Узнал все-таки, протолкался сквозь толпу:
— Здорово, Петр…
Белов удивился:
— Ты?
— Как видишь, — хмуро бросил Андрей. — Как Татьяна-то? Все на почте работает?
— Ушла… — буркнул нелюбезно Петр. — Чего тебе до моей сестры?
— Ну, ладно. Бывай тогда…
— Бывай, — отвел взгляд Петр.
Кунгуров тяжело зашагал к выходу на привокзальную площадь.
Виноватое чувство охватило Петра. Может, догнать? Чем виноват Андрей, если жизнь так складывается? Но, подумав, махнул рукой и побежал к паровозу, на котором собирался добраться до станции Тайга.
10
Андрей бродил по Старобазарной площади, всматривался в лица торгующих всякой всячиной крестьян. Выискивал односельчан, чтобы с ними добраться до Сотниково.
После разговора с Петром на душе было тоскливо. Если уж Петька так его встретил, то что говорить о Татьяне? Она и вовсе не захочет его видеть. Ведь все письма к ней остались без ответа. Он желал и боялся встречи с Татьяной. Чувство чужой вины с новой силой захлестнуло Андрея, он даже был рад, что Петька соврал, сказав, будто Татьяна уже не работает в почтово-телеграфной конторе. А то, что тот соврал, Андрею было яснее ясного.
Отгоняя от себя невеселые мысли, он зашагал быстрее.
— Эй, служивый, табачку не желаешь? — окликнул Андрея знакомый голос.
Обернувшись, он увидел Терентия Ёлкина.
Худющии, длинный и нескладный Терентий стоял возле телеги, к которой была привязана полугодовалая телка, и держал в руке граненый стакан махорки.
— Подставляй карман! Почти задаром отдаю, — все еще не узнавая Андрея, привычно выкрикивал Елкин.
— Кощей! — обрадовался Кунгуров. — Не признал?
— Ой! — по-бабьи всплеснув руками, воскликнул Терентий. — Андрюха?! Живой никак? Вот мамаше-то радость! А то все по тебе убивается. А ты, звон, живехонек!
— Как видишь.
— Че ж энто вы японца-т не побили? Силенок, что ль, не хватило? Аль охоты? — мелко хихикнув, поинтересовался Ёлкин.
— Тебя не было, вот и не побили!
Терентий, догадавшись, что сказанул что-то не то, засуетился:
— Ты, Андрюха, не серчай, энто я так, для разговору. Мы ж понимам долю вашу солдатскую. Ить я к тебе со всей душой. Бери махру-т, присаживайси, устал, поди, по городу-т шастая.
Кунгуров осторожно, стараясь не потревожить еще не до конца зажившую рану в правом боку, забрался на телегу. Незастегнутая шинель распахнулась и Ёлкин увидел на его груди два Георгиевских креста.
— Ох, ты! Ерой! — присел от восхищения Терентий. — Цельных два! Отличилси! Самый ты, Андрюха, таперя в деревне еройский мужик будешь! Ни одна девка не откажет! Да и баба-т тож! Они у нас ноне до мужиков шибко злые. А мужиков-т и нетути! Почитай пол-Сотниково на японскую забрили. Ты-т у нас первым ушел, а после и других парней потащили. И запасных. А потом и до ратников добрались. Слава богу, я-т по возрасту вышел.
Кунгуров поморщился:
— Зачастил! Махры лучше отсыпь!
— Разе ж я против? С нашим удовольствием. Подставляй пригоршню, ерой.
Закурив, Андрей спросил:
— Вернулся кто-нибудь?
— Пашка Жданов без руки пришел; Савелий Лепёшкин контуженный, глазами хлопат, а говорить не говорит; Филька Туркин весь осколками изранетый, с печи не поднимается; Балаханов Иван, тот вроде целый весь, но как бы не в себе, все глазами смотрит, а то вдруг царя-батюшку матерным словом поминать зачнет. Энтим ишшо подвезло. А коли всех поминать, кто головы сложил, язык заболит да и отвалится… Баб вдовых — море. Так что есть кому вам, ероям, усладу доставить.
— Хватит молоть, крупорушка! — оборвал Ёлкина Андрей. — Все тебя не в ту сторону несет.
Тот втянул продолговатую голову в плечи, затряс жидкой бороденкой:
— Энто верно, энто верно. От радости я, что ты хоть справный вернулся! При всем, значица, мужском имуществе… Не обессудь уж, Андрюха!
— Справный — криво усмехнулся Кунгуров, помолчал, глядя прямо перед собой, и спросил? — Ты, Терентий, долго намереваешься торговать?
— Дык, как сказать? Телушку сбагрю, да и домой. Махру-т энто я так, для развлечения прихватил. Авось, думаю, кто купит. Не сумлевайся, доставлю тебя до мамаши.
— Как там она?
Ёлкин неуверенно повел плечом:
— Дык… пробивается поманеньку. Тяжко, конечно, ить сколько ртов, да все несмышленыши… Хоть бабку Бог прибрал… Все облегчение…
— Когда?
— Да в прошлом месяцу схоронили, — ответил Ёлкин и плаксиво сморщился: — Вот и огорчил тебя ненароком. Извиняй.
Досадуя на болтливость односельчанина, Кунгуров слез с телеги и сказал:
— Терентий, ты меня дождись.
— Без тебя с места не тронусь, — заверил его Ёлкин.
Андрей бесцельно, лишь бы избавиться, хоть на время, от Ёлкина, шел сквозь шумную толпу и неожиданно для себя остановил какого-то железнодорожного служащего.
— Господин хороший, где тут у вас почта?
Тот объяснил, и Андрей скоро оказался возле здания почтовотелеграфной конторы.
В помещение конторы он вошел широкими отчаянными шагами, боясь передумать и вернуться назад, так и не повидав Татьяны. Спросив у барышень, принимающих почтовые отправления, как ему найти Белову, Андрей двинулся по коридору.
Татьяна, заслышав отчетливые шаги, повернула голову… и обмерла. Швабра выпала из ее рук, твердо стукнулась об пол. Андрей зачем-то начал застегивать шинель. В горле стало сухо. Наконец его губы дрогнули?
— Здравствуй…
Испуганная той радостью, которая охватила ее при виде Андрея, Татьяна прикрыла руками вспыхнувшие щеки, закусила нижнюю губу.
Андрей глядя в ее расширившиеся глаза, видел в них только испуг, и все слова, копившиеся в нем все эти долгие месяцы, застыли, обжигая горло холодом сомнений. Он понимал, что пришел не для того, чтобы стоять, глядя на ее вздрагивающий подбородок, молчать. Но поделать с собой ничего не мог.
— Ты вернулся?
— Да… Вот пришел…
— Как ты?
— Живой, — грустно усмехнулся Андрей.
— Домой едешь?
— Куда же мне еще…
— А я вот, видишь…
—
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
