же знаешь, — ответил он, снова соединяя наши губы, обхватывая мое лицо горячими ладонями.
И я успокоенно выдохнула, обняла его за шею, зарываясь пальцами в шелк волос, давно нуждавшихся в стрижке.
… Утром Романов опоздал на работу. У меня поднялась температура, сильно болело горло, он сбегал в аптеку за лекарствами, не хотел оставлять меня и смотрел с таким волнением, что сначала отругала его за гиперопеку, а потом крепко обняла, тоже не желая расставаться…
Обещала писать ему каждый час о своем самочувствии и все-таки отправила трудиться.
Я болела редко, поэтому общая слабость, разбитость, гудящая голова и больное горло, досаждали, но рассматривались как очередной опыт. Как отсрочка перед важным шагом. Передышка, когда можно побыть беспомощной, уязвимой и ни о чем не думать.
Не важно, что я подхватила и виноват ли во всем дождь, под которым вымокла. Главное сейчас — поставить жизнь на паузу. Около двух суток провела между дремой, апатией и раздражением из-за забитого носа и скребущего горла. Легчало лишь тогда, когда Романов возился со мной: укутывал, измерял температуру, таскал в постель ромашковый чай и бульон, читал интересные статьи из интернета и крепко обнимал, поглаживая по спине, чтобы легче и быстрее заснула.
На третий день в голове прояснилось, почувствовала себя бодрее и даже встала утром, чтобы проводить Лекса на работу. Он нежно, долго и осторожно поцеловал меня в губы и предупредил, что будет часто писать, чтобы узнать, как я.
— Иди уже, — улыбнулась, приглаживая его темные встрепанные вихры, — я сама тебе буду писать.
— Отлично, — серые глаза заискрились весельем. — До вечера.
— Пока, — чмокнула его в щеку и выпихнула за порог.
Сил прибавилось, поэтому, сделав себе кофе, прибралась, включила ноутбук. Сначала проверила почту, написала Артему, немного поработала, чтобы встряхнуть мозги, а потом принялась за то, за что давно следовало приняться.
Что ж, мне действительно нужна была передышка, время на то, чтобы привыкнуть к поставленной задаче. Зато теперь с новой мудростью и свежим взглядом я устрою свою жизнь так, как наметила.
Все данные Илона прислала мне файлом. Сегодняшний день решила посвятить тщательному изучению соцсетей этих «мальчиков». Хотя каких мальчиков? Самый младший из них оказался на 10 лет старше меня. С него и начала.
Борис Смирнов. Помимо предложенных Илоной, нашла еще два его аккаунта в соцсетях. Что ж, он любил фотографироваться, позировал практически профессионально. Симпатичный, веселый, оригинальный… И сразу видно: абсолютно незрелый. Машины, машины, машины, девушки с минимумом одежды, рестораны, клубы. Еще девушки, еще машины. Вот здесь он гоняет по Москве, здесь — по Ницце, здесь зажигает на яхте друга в Ибице.
Прожигатель жизни. Илона сделала пометку, что официально он ничем не занимается, источник его средств неизвестен. Возможно, красивую жизнь ему устраивает его дядя, далеко не последний человек в органах. Все-таки единственный племянник бездетного мужика.
Боренька — тот тип, который отлично изучила, пока работала хостес. Покорить легко, удержать труднее, построить далеко идущие планы — вообще невозможно. Эта та разновидность мужчин, которые останутся детьми и в сорок, и в пятьдесят. Сегодня он свозит тебя на Лазурный берег, а завтра забудет о твоем существовании, ведь вокруг полно игрушек. Сиюминутная выгода… А хочется фундаментального. Настоящего.
Смирнова я вычеркнула из списка. Если ухвачусь за него, потеряю время и останусь у разбитого корыта. Тратить нервы и средства на то, чтобы втискиваться в сонм его любовниц и увлечений не желаю.
Сергей Ковалев выглядел более обнадеживающе. Фамилия вообще на слуху в определенных кругах. Этот — один из братьев, которые владели сетью продуктовых в городе. Даже уже успел замараться в уголовном деле о взятке какому-то чиновнику, но целиком и полностью был оправдан. Вероятно, вовремя занес деньги тому, кому надо.
Соцсети мне почти ничего не сказали об этом мужчине. Только то, что у него за плечами был распавшийся гражданский брак, а бывшая регулярно наведывалась к нему на страницу в комментарии, чтобы позубоскалить и слить накопившийся яд. Ну еще стало ясно, что он обожает мотоциклы и «коллекционирует» девушек восточного типа внешности.
Непонятный тип… И внешность невнятная: не урод, но и не симпатичный, рыхловат, как Макс, с залысиной, одевается в стиле деревенский шик. Тянуло тоже вычеркнуть его из списка, но… Придется, составлять мнение, наблюдая за ним где-нибудь, а потом начать действовать, если впечатление окажется положительным.
Посмотрела адреса, где он регулярно бывает, мысленно присвистнула. Что ж, в одном месте есть связи, меня туда пропустят. Но это весь вечер. И, возможно, ночь. И, кажется, не один раз. Что я скажу Лексу?..
Вопрос впился в мозг, все не отпускал. Голова начала болеть и, выпив таблетку, я легла в постель. Ответ гудел, наливался напряжением и заполнял меня паникой: пришло время собрать вещи, сказать Романову прощай и уйти в самостоятельное плавание, тогда не придется изворачиваться и врать, глядя в глаза дорогого человека.
Но ведь Ковалев может оказаться такой же пустышкой, как и Боренька. И останусь совершенно одна, без Лекса, без надежного тыла, где можно укрыться, зализать раны. И еще: я не стану изменять ему! Ни с кем не буду спать, пока не поставлю точку в отношениях с Романовым. Да, будет ложь. Но крошечная, безопасная, почти во благо. Просто пойду в клуб, чтобы понаблюдать за другим мужчиной, в этом нет ничего такого, что можно было бы счесть предательством. Мне нужно убедиться, сделать выводы. Это словно тайная работа. Дав имена, контакты и информацию, Илона фактически обязала, «наняла» меня…
Когда Лекс вернулся, меня всю трясло от жара, а голова раскалывалась. Таблетка не помогла. Парень запаниковал и, раздев меня до трусиков, принялся растирать ледяной водой. Мне стало хорошо просто от прикосновения его рук, заботы и тревоги, от которой побледнело лицо.
— Ты зачем работала? — осведомился глухо после окончания процедуры, завернул меня в плед, лег рядом, крепко обняв и руками, и ногами. — Господи, Риш, Жук никуда не гонит, он бы подождал, пока ты бы совсем поправилась.
— Я нормально себя чувствовала. И мне надоело лежать, — возразила, перебирая кончиками пальцев по его груди, которую закрывала новая рубашка. Потом потянулась, заключила в ладони колючие щеки и улыбнулась:
— Мне
