она, наконец, — господин Вернезьев выгнал меня из товарищества «Скорость».
— Соболезную, — серьезно кивнул я.
— И все? — удивилась Боголюбова.
— А на что вы рассчитывали? Вы по собственному желанию вошли в мужской мир, и решились играть по его правилам. Человека могут рассчитать в любой момент, если только в контракте не указаны пункты, оговаривающие условия увольнения. А вы наверняка и приняты-то были на испытательный срок. Вернезьев был в своем праве и право это использовал. Не так давно меня точно так же выгнали из «Успеха». Да и Николай Генрихович некоторое время побыл безработным. Такова жизнь.
Клейст молча кивнул, подтверждая мои слова.
— Только в отличие от нас двоих, — продолжил я, — у вас есть обеспеченные тылы: родительский дом, семья, родственная поддержка. Так что вы находитесь в куда лучшем положении, нежели мы оба в момент увольнения.
— То есть, вы не хотите мне помочь?
— А вы о помощи еще не просили. Но если хотите, могу одолжить вам небольшую сумму денег. Скажем, рублей пятьдесят. Правда отдавать их придется, скорее всего, вашему батюшке.
— Но ведь вы сами говорили, что я хорошо вожу мобиль, лучше большинства гонщиков.
— Говорил, и не собираюсь отказываться от своих слов. Но как это связано с возвратом предполагаемого долга?
— Но вы… вам… у вас… Вы должны понять!
Девушка вновь раскраснелась, на этот раз не от смущения, а от гнева.
— Что я должен понять? Анастасия Платоновна, вы придумали себе какой-то сценарий нашего разговора, а сейчас, когда я говорю не те реплики, что вы мне назначили, вы нервничаете и злитесь. Если у вас есть некое конкретное предложение, изложите его внятно и последовательно, и мы его обсудим. И запомните: никто никому ничего не должен, если только прежде не брал взаймы.
Ведя разговор, я поглядывал на Клейста. Он замер, превратившись в изваяние, и, в нарушение всех правил этикета, не сводил глаз с Анастасии. К счастью, она была всецело занята нашей милой беседой и не замечала его взгляда. Ну да, девушка она красивая. Но существуют и другие, не менее соблазнительные особы!
В ожидании, когда Настя Боголюбова придет в себя после словесного нокаута и сформулирует то, ради чего явилась, я нахально попивал чай с печеньем «Курабье». Надо сказать, что испеченное умелым кондитером, да из натуральных ингредиентов, оно способно доставить истинное наслаждение даже искушенному гурману. Ну а мне и подавно.
— Владимир Антонович, — предприняла очередную попытку Боголюбова, — я прошу принять меня на службу в ваше товарищество «Молния» гоонщиком.
— Ну вот, кратко и четко, — одобрил я. — Только сейчас все товарищество состоит из гонщика, то есть, меня, и механика, то есть, господина Клейста. Николай Генрихович, что вы на это скажете?
— А? — вздрогнул Клейст, безжалостно вырванный из грез. — Что вы сказали?
— Анастасия Платоновна предлагает нам свои услуги в качестве гонщика. Как вы думаете, нам стоит ее нанять?
— Э-э… но ведь… Но да, вы сами говорили, что она лихо ездит. Только…
Такое невнятное блеяние моего механика совсем не походило на его обычную манеру выражаться. «Никак влюбился!» — осенила меня догадка. И тут же меня посетила гениальная идея. Дело в том, что с утра в субботу должна была пройти гонка, а вечером я должен был оказаться в имении Сердобиной. Записку насчет работающего на Вернезьева слуги я отправил и, надеюсь, Александра смогла воспользоваться этой информацией. На угрозы баронета я решил внимания не обращать, но меры на всякий случай принял. Оставалось только вернуться ко времени из Калуги в Тамбов. У меня было продумано несколько вариантов, но все они были не вполне удачные. Этот же, пришедший мне в голову во время разговора с Боголюбовой, был почти идеален.
— Анастасия Платоновна!
Боголюбова подобралась и уставилась на меня как бандерлог на Каа.
— Постоянного места мы вам дать не можем.
Девушка опустила голову и захлопала ресницами, по всей видимости, пытаясь удержать слезы.
— Но мы можем время от времени заключать с вами разовые контракты. Как раз сейчас у нас есть такая возможность.
Намечавшийся было водопад слез иссох в зародыше. Девушка просияла и теперь ее усилия были направлены на то, чтобы удержать рвущуюся на лицо счастливую улыбку.
— Завтра мы выезжаем в Калугу для участия в гонках на калужском ипподроме. Вы будете заявлены основным гонщиком товарищества «Молния». За эту работу мы заплатим вам гонорар в размере ста рублей. В случае, если вы сможете одержать победу и взять приз, вы получите один процент от суммы приза. Вы согласны?
— Да!
Она почти выкрикнула это.
— В таком случае, собирайтесь. У вас имеется совсем немного времени. Поезд на Калугу отходит завтра в восемь часов утра. Билеты куплены. Контракт подпишем по дороге.
Боголюбова вскочила на ноги в порыве энтузиазма.
— Я непременно буду завтра без четверти восемь. И… приложу все силы, чтобы победить.
Она сделала несколько шагов к выходу, остановилась, обернулась.
— Большое спасибо, господа. Вот увидите, я оправдаю ваше доверие.
Произнеся эту пафосную фразу, она снова бросилась к дверям, но у самого порога вновь остановилась:
— До свидания.
— До свидания, Анастасия Платоновна. И будьте осторожны по дороге домой.
Она исчезла за дверью прежде, чем я договорил.
Мишка вышел следом запереть ворота, а Клейст, очнувшись от явно колдовского наваждения, задумчиво произнес:
— Зачем вы это сделали?
— Затем, что мне необходимо быть завтра в Тамбове. Вы съездите с Анастасией Платоновной на гонку. Она действительно хороший гонщик, и с нашим аппаратом легко выиграет. Да и вы, я вижу, были совершенно очарованы нашей гостьей. Я же даю вам возможность провести с ней некоторое время вдвоем. Она, конечно, на мой вкус, чрезмерно эмансипирована. Но при этом не лишена понятий чести и вполне ответственна. Ее отец спит и видит выдать дочь замуж. Она ведь уже по любым понятиям перестарок, а большого приданого за ней не дадут. Только и остается, что девичья краса, неплохое воспитание да страсть ко всяческой технике.
Если хотите, я вам позже объясню свои резоны, а сейчас давайте на боковую. Завтра действительно придется рано вставать.
Глава 13
Удивительно, но Настя Боголюбова явилась на вокзал ровно в семь часов сорок пять минут, секунда в секунду, напрочь разрушая миф о слишком вольном обращении женщин со временем. Наверное, все дело в её
