ту сторону, откуда собирались чужаки на саамов напасть. Получается, Куйва хотел народ свой спасти, и на том же месте, где стоял, его смерть и настигла.
— Я слышал, его еще называют чуть ли не богом, хозяином здешних мест.
— Много разных версий… Кто чего говорит. Истина где-то рядом, — усмехнулся старик.
— А почему именно это озеро так будоражит людское воображение, а не любое другое? Целую пиар-компанию раздули.
— Чего, чего? Пиар-компанию? — засмеялся Георгий. — Это не пиар, как ты говоришь, это судьба у места такая, на практике доказанная. А на острове Могильном шаманов хоронили испокон веков. Поэтому так и называют.
— Почему их на отдельном острове хоронили?
— Нуэйты16 умирали неспокойно… Мучились, бились, кричали… В гроб их укладывали ничком. Коли этого не соблюсти, то шаман погребенный не упокоится, а восстанет из земли роавком, то бишь упырем, или, как нынче принято называть, вампиром или зомби. Ну вот. Их подальше от народа хоронили, чтобы людей эта свистопляска нечистая не коснулась.
— Они добровольно выбирают себе подобную участь? Получается, они сознательно обрекают себя на мучения?
— Это неведомая сила, делающая ее обладателя практически неуязвимым. Шаман исцелял свой народ, помогал в трудностях и оберегал свое племя. Иногда даже не избранный высшими силами человек усердно постигал это тайное искусство. И прежде, чем признать его шаманом, племя испытывало умельца. И коли проходил он эти испытания, то официально становился нуэйтом. Но несмотря на огромные возможности, это была и собственная жертва во благо собратьев, огромная ответственность перед людьми. Нойд — как еще называли этого товарища — совмещал в себе и колдуна, и жреца, и знахаря, но это не возвышало его над другими. Во все времена племенам нужны были такие проводники в мир духов, и перст судьбы на кого-нибудь да указывал.
— А кого тогда оберегает тот шаман, что на Могильном острове живет? Он же там совсем один, по твоим словам.
— Его предназначение — оберегать весь саамский народ от той сверхъестественной силы, что обитает в этой тундре. Да и сам лес стеречь от недобросовестных гостей. Он и по сей день является людским слугой.
— А если его не станет, что тогда? Его и похоронить некому.
— По поверьям, его дух-помощник определит следующего колдуна. А что с его душой будет, я не знаю… Она и так ему давно не принадлежит. Но, говорят, даже смерть не освобождает нуэйта от его обязанностей.
— Ты видел этого колдуна?
— Нет, я никогда не знался с ним. И никогда бы не пошел к нему, если бы Васька не пропал.
— Почему?
— После таких встреч, как говорится, сухим из воды не выйдешь.
— А если этого шамана там и вовсе нет?
— Если б не было его, то нам бы уже так спокойно не жилось… — протянул загадочно Георгий.
Коля решил не спорить с дедом по поводу реальности персонажа его баек. Подобные сказания вперемешку с окружающим пейзажем рождали в его воображении фантастический сюжет. Он будто видел вдалеке дым от пылающего костра и слышал удары бубна в созвучии с необычным горловым пением. Бледный туман ложился призрачным полотном на фигуру колдуна, поднимающего руки к небу. А его душа оказывалась затерянной где-то в глубине застланных пеленой глаз. Его голос заставлял ветер носиться быстрее по одинокому острову, склоняя верхушки деревьев к земле в знак повиновения перед потусторонними силами, а воды смиренного озера вздыматься в ритуальном танце.
Путники проходили вдали от берега таинственного водоема, предпочитая находиться под заботливой охраной вековых сосен, помнящих времена безлюдных просторов. Их почти облысевшие нижние лапы прятали туристов от назойливого взгляда молчаливых сейдов.
Георгию и Коле предстояло пройти мимо Щучьего озера, преодолев при этом реку Суолуай. Перекать водоем, впадающий в величественный Сейд, пришлось довольно проблематично. Бревно, касавшееся двух противоположных берегов, оказалось весьма скользким и так и норовило сбросить нежданных гостей в ледяной поток. Однако полная сосредоточенность и пара акробатических маневров сделали свое дело.
Теперь до места ночлега осталось совсем недалеко. Странно, но кроме шепота листвы и редких криков огромных черных воронов они не слышали никаких посторонних звуков. Казалось, в этом лесу практически невозможно потеряться. Иди себе вдоль берега и иди. Раздутые от негодования тучи (слишком возмущала их чужая невозмутимость) низко нависали над глубокой чашей водоема, а моросящий дождик не прекращал окроплять разгоряченные щеки путников. Он непременно должен был превратиться в настоящий ливень.
Коля сильно сомневался в успехе дедовского предприятия. Что-то ему подсказывало, что Василия они там не найдут и что вообще им надо было идти в другом направлении. Он также думал, что они с дедом наткнутся на участников поисковой группы, но так и не наблюдал ровным счетом ни единой живой души вокруг.
— Ты уверен, что мы идем в верном направлении? — спросил парень старика.
— У нас нет другого варианта. Бегая вслепую по тундре, мы его не найдем.
«Старые песни о главном», — подумал Коля, молча закатив глаза. И сейчас он тайно желал, чтобы они все-таки наткнулись на пропавшего пенсионера именно на этом проклятом острове. Парень решил для себя, что он должен стать ангелом-хранителем для своего любимого сказочника, куда бы тот ни пошел. Иначе бы он никогда не простил себе, что отпустил беспомощного старика одного в забытый богом лес. Хотя и сам Коля чувствовал себя абсолютно незащищенным в подобной обстановке. Случись чего, он даже костер развести не сможет. Жаль, мать не отправила его в скауты.
Георгий же полностью погрузился в чувство собственной вины перед парнем. Он втягивал родного внука в непонятную самому ему канитель, возлагая на свои плечи неимоверную ответственность за невинную душу. Дед был уверен в том, что Аннушка, как и Елена, не простила бы ему подобной выходки. Однако он не мог просто так предать забвению единственного оставшегося друга. Ведь спасти любовь всей своей жизни когда-то ему было не по силам. А вдруг сейчас у него что-то получится? Но брать с собою в дело непосвященного напарника, очевидно, было поступком весьма эгоистичным.
— Пойдем ближе к берегу, а то острова не видать, — после долгого молчания произнес старик.
Путники вышли к самой кромке тихой воды. Они не смогли разглядеть вдали очертаний искомого места.
— О те на! — воскликнул Георгий. — Он же должен был уже показаться!
— Значит, мало прошли.
— Да вот и нет… Остров находится где-то посередке, даже меньше. А мы уже битый час идем.
— Тогда точно нужно передохнуть! Я дико есть хочу! — простонал Коля, словно пятилетний мальчишка.
— Ну да, неплохая мысль.
Дед с внуком кинули на землю всю
