что я каким-то чудом сбежала, а тебе, герою, удалось найти меня и вернуть! Заработаешь славу, как всё хорошо выйдет, верно?
— Я нас двоих спасаю! — Джек заходил по комнате, пытаясь сдержать рвущуюся наружу злость. — Неужели не понимаешь?
— Просто отпусти меня! — Офелия поняла, что погорячилась, поэтому понизила голос, и взгляд её перестал быть враждебным.
— Я не могу, не проси. Ты вернёшься к Вэриату, и тогда начнётся война, его больше ничто не будет останавливать.
— Рано или поздно, война начнётся. Со мной или без меня, но это произойдёт. Вы, люди, сами идёте к ней! — начинался их привычный спор, во время которого Офелия обычно терпела пытки, и поэтому сейчас её заживающие раны отозвались болью.
Видимо, ей до сих пор не до конца верилось, что палач стал её спасением, Офелия опасалась его, слишком часто он причинял ей боль.
— Сами? А по-твоему нам нужно склониться перед Вэриатом, и безропотно принять то, что его слуги уничтожают людей?
Офелия промолчала, этот разговор не приведёт к согласию, а ссорится с Джеком она не хотела, тем более, сейчас.
Люди извечно выступали против зла, и если зло шло от них самих, то это выставлялось ими, как защита. Защита себя или своих убеждений. Как рассудить, правы они или нет? Как?..
И как объяснить Джеку, что сейчас Офелия волнуется за него, ведь вернись он в город, и его могут казнить.
— Делай, как знаешь… Но если тебя осудят за предательство, я не виновата. Так куда ты меня отведёшь?
— Правильнее спросить, к кому, — загадочно улыбнулся он.
***
— Проснись, соня! Пора вставать! Не спать, больше не спать! Впереди опасный и прекрасный день. Ура! Никогда бы не подумал, что буду так радоваться пути к смерти, — и вот под этот крик Скери подорвалась с плаща, на котором спала. За ночь ткань стала влажной от росы, и девушка зябко передёрнула плечами. Она непонимающе хлопала глазами, пытаясь собраться с мыслями, а Лэни в нетерпении топтался вокруг. Он усмехался, и Скери как-то не к месту подумала, что ему очень идут ямочки на щеках.
Майк находился неподалёку, он прикреплял к седлу мешок с вещами, и лошадь мирно фыркала, кивая головой. Вторая, белая, с коротко стриженой гривой, тыкалась мордой в его спину и охотник досадливо отмахивался от неё.
— Стоп… откуда здесь лошади? — Скери поднялась на ноги, пытаясь хоть как-то пригладить растрепавшиеся волосы.
— Угадай! — тут же подскочил к ней Лэни, и сделал он это с такой бурной радостью, что Скери отшатнулась от него.
— Не знаю… пришли? — ляпнула она первое, что пришло в голову, даже не подумав, что говорит.
— Да! — прямо взревел парень. — Вот только представь, сплю я, вижу прекрасный сон, — здесь он сделал многозначительную паузу, брови его дрогнули, а на губах появилась хитрейшая улыбка, явно на что-то намекающая, и после этого Скери даже знать не хотелось, что именно ему снилось. — Такой сон, что и просыпаться неохота, и вдруг по моему лицу прошло что-то шершавое и влажное! Открываю глаза, вижу губы… лошадиные. Чего ржёшь? — крикнул он другу, который, поправив на белой лошади снаряжение, залился смехом.
— А откуда они? — спросонья Скери и в обычные дни была рассеянная, а сейчас и вовсе перестала что-либо понимать, она стояла, не зная, что ей делать. А делать, видимо, что-то надо было, так как Лэни с Майком уже оседлали свои находки.
— Мало ли, — пожал плечами Майк, — но, скорее всего, их прежние хозяева мертвы, по-другому никак не могу объяснить, что здесь делают лошади без всадников.
— Ну, чего встала? — Лэни протянул ей руку. — Давай, садись сзади, поедем!
— А куда? Вы так и не сказали! — Скери села в седло и, цокнув, прижмурилась, когда её волосы больно зацепились за ветку дерева.
— К нашей хорошей знакомой, которая может подсказать, где искать Смерть, — ответил Майк.
Ехали они быстро, в пути обошлось без происшествий, и поэтому Скери почти ничего не запомнила, кроме того, как они, остановившись на отдых и разведя костёр, устроились у огня на тонком, поваленном дереве. Так получилось, что Скери оказалась между двумя охотниками, и когда Майк встал, тонкий ствол приподнялся, и она, потеряв равновесие, упала на Лэни, который услужливо подставил ей руки. Загребая Скери в охапку, он щёлкнул зубами, одновременно с этим подмигнув.
— Ар-р! — улыбнулся он ей и закусил губу, обнажив белоснежные зубы.
Скери, округлив глаза, поспешила вырваться из его объятий и сама не заметила, как оказалась вдали от него, и от Майка. Лэни же остался сидеть с совершенно растерянным, непонимающим и разочарованным видом.
Они вновь тронулись в путь, мимо мелькали деревья, проходили маленькие островки полян, заросшие мелкими белыми цветами. Один раз им пришлось переходить небольшой ручей. Всё дальше и дальше Скери отдалялась от дома и привычной ей жизни, переживаний и мыслей было столько, что она даже не пыталась ухватиться за какую-то определённую. После всего, что случилось с ней за эти дни, она думала, что уже ничему не удивится, но всё же поразилась тому, куда её привезли охотники.
Дом, наполовину вросший в землю так, что окна находились на уровне травы, выглядел инородно на фоне пустынного, серого места, где и трава была какой-то жухлой, тёмной и бурой. Этот участок земли, окружённый лесной стеной и густыми папоротниками, походил на пустошь, вот только имел размер поляны.
Черепичная покатая крыша дома пятнисто-коричневая. Забора не было, как и крыльца. Толстая, деревянная дверь серого цвета, как и весь дом, имела ручку из сплетённых прутиков лозы.
Всадники спешились, Лэни хотел помочь Скери слезть с лошади, но девушка справилась без него. Она не отрывала взгляд от хижины, почему-то очень волнуясь и робея.
— Кого я вижу! — раздался за их спиной женский голос, и троица, обернувшись, увидела молодую женщину, держащую в руках соломенную корзину с дикой малиной.
Она улыбнулась и её раскосые тёмно-синие с карими крапинками глаза сузились, пустив от век тоненькие стрелки морщинок, а и так острый подбородок заострился ещё сильнее.
— Проходите, и гостью с собой берите, давайте, давайте! — подгоняла она их к дому.
— Рад тебя видеть! — обнял её Лэни, и для чего-то добавил: — Мы пришли!
— И я тебя, дорогой, видеть рада, — она говорила с акцентом, немного растягивая слова и чуть больше, чем требовалось, повышая голос на ударениях.
Они вошли в дом, попали в прихожую, а из неё в комнату, где царил приятный полумрак, и пахло землёй и сухими травами. Окна оказались под потолком, дощатый пол поскрипывал под ногами, маленький камин был тёмен от
