Книга Уличная Магия - Тамора Пирс

с этим каком», ‑ подумал он, используя чрезвычайно грубое слово на языке Торговцев, обозначавшее кого-то бесполезного. Он мог спорить, но знал, что это его расстроит и выбьет из колеи на весь оставшийся день. Его деревьям это ничего хорошего не принесёт, а их надо было приготовить на продажу к утру.

«Я могу всё это проделать», ‑ думал он, ‑ «либо я могу отдать его Розторн. Дать этому сопляку взбучку — это её подбодрит, а бодрость ей сейчас не помешает».

Он широко улыбнулся, обнажив все свои зубы.

— Хотел бы, чтобы вы передумали, ‑ предложил он мягким тоном, не соответствовавшим его ухмылке. ‑ Если член одного из упомянутых советов прознает об этом, то у вас будут неприятности.

Лицо Джебилу дёрнулось, когда он быстро обдумал ситуацию; Браяр не мог угадать, что происходило в эгоистичном мозгу мага.

— Вот. ‑ Джебилу порылся в своей мантии, пока наконец не нашёл за кушаком кошелёк. Открыв его, он отсчитал монеты: три золотых чама. ‑ Я не бессердечен. Это оплатит её дорогу в Спиральный Круг и обучение на год или два. Если она будет тратить осторожно, то может и приодеться… хотя нет, ‑ прервал он себя, ‑ такие, как она, просто не имеют представление об экономии, ‑ он ещё посмотрел в своём кошельке и добавил серебряный чам к золотым. ‑ И чтобы она не возвращалась ко мне, если потратит это здесь, не уехав в Спиральный Круг, ‑ сказал он Браяру, назидательно подняв указательный палец. ‑ Моим добродушием можно воспользоваться один раз, но не дважды. Если она потратит деньги на наркотики, или модную одежду, или выпивку, больше ничего не получит. Так, ‑ он засунул кошелёк обратно и сложил руки на своём объёмном животе. ‑ Думаю, я был более чем щедр.

Браяр задыхался от гнева. То, что этот гнойный слизень судил о девочке, которую даже мельком не видел… Магия Браяра волной ударила в возведённые за четыре года барьеры и самоконтроль, моля о том, чтобы он ослабил хватку, преподнося ему образы этого человека в качестве корма для растений или подборки для шипастых роз, вьющихся вокруг его плоти. Лозы у него на руках шли рябью и извивались, ища выход. Деревья и цветы в саду за стеной умоляли о том, чтобы ворваться внутрь и задавить того, кто сделал их другу больно.

Когда слуга постучался и открыл дверь, Браяр резко сконцентрировался. «Отдай его Розторн», ‑ приказал он себе. «Ей нужна разрядка больше, чем тебе». Он усмирил свою силу, пока та не сбежала, напомнил лозам у себя на коже, что у них не было стеблей, чтобы поддерживать их вне его тела, и послал волну спокойствия в сторону сада. Только проделав всё это — быстро и мощно, чтобы его зелёные друзья и его сила вспомнили, кто тут главный, — он прислушался, как кланяющийся слуга говорит Джебилу:

— … требуется в Розовой Приёмной Зале немедленно.

— Я не буду заставлять его высочество ждать, ‑ ответил Джебилу, с трудом поднимаясь на ноги. ‑ Па́хан уже собирался уходить, ‑ он заковылял наружу так быстро, как только позволяли короткие ноги.

Слуга неуверенно покосился на Браяра.

— Милорд па́хан? ‑ осторожно осведомился он. ‑ Мне привести вашего коня?

— А зачем спрашивать? ‑ поинтересовался Браяр. ‑ Его Величество Мячик ведь сказал тебе, что я уже собирался уходить. ‑ Он пошёл прочь из комнаты, пока не наговорил ещё чего похуже. Слуга, который, похоже, с трудом удерживался от ухмылки, потрусил вперёд, чтобы привести скакуна Браяра.

После недолгого ожидания во дворе гнев Браяра стал гаснуть. Когда соображение вернулось к нему, он осознал, что кое-что забыл. «Дурак!» ‑ сказал он себе. «Ты не взял деньги!»

Гнев снова вспыхнул, наряду с самоиспугом. Почему он не взял деньги? Надо было взять. Это же была взятка, в конце концов, для него или для Эвви. Принятие её не означало, что он должен был следовать указаниям толстяка и послать Эвви в Спиральный Круг. Он мог прикарманить всё сам. Раньше он бы оставил деньги себе не волнуясь, и сказал бы себе, что Эвви следует самой собирать деньги для себя.

Он уже было думал, что миновали времена, когда Браяр Мосс, ученик и маг, сталкивался с Роучем, хажрским беспризорником и уголовником, которым он когда-то был. Даже Браяр Мосс понимал ценность денег — ведь не могли же жизнь в храме и бытность магом уничтожить в нём это! Он мог бы оставить деньги для Эвви и возместить себе траты на взятки и одежду.

Но он их не взял. Он оставил их там, будучи настолько разгневанным из-за нанесённого Эвви оскорбления, что отказался прикасаться к ним. Он что, с ума сошёл? Он вёл себя глупо, как какой-нибудь Денежный Мешок с уязвлённой честью! Он сейчас просто вернётся и заберёт деньги. Они, должно быть, всё ещё лежат на столе, если только кто-то не успел уже зайти в эту комнату. Только несколько шагов. Эвви будет лучше, и он снова станет прежним.

Вдоль стены, снаружи дворцовых комнат Джебилу, росли кусты горького апельсина. Браяр прошёл среди них, чтобы взять себя в руки, вместо того, чтобы вернуться за деньгами. Слушая то, как апельсины воспевают солнце, почву и дворцовых садовников, Браяр охладил свои кипящие нервы. Растения не имели представления о деньгах. Это не делало их сумасшедшими; ничто не делало растения сумасшедшими. Он погладил стебли и листья, и успокоился.

Когда он услышал цокот копыт, то понял, что слуга вернулся с его конём. Браяру потребовалось какое-то время, чтобы уговорить горькие апельсины отпустить его. В течение всего этого разговора слуга держал коня, глядя себе под ноги, будто хорошо одетые юноши каждый день говорили с растениями. Браяр дал ему монетку и оседлал коня. Пора было возвращаться домой и поговорить с Розторн.

Он вернул коня в конюшню, убедившись, что животное хорошенько обтёрли и задали дополнительную порцию овса. Следуя вниз по Улице Зайцев, Браяр раздумывал, следует ли ему зайти в соук, когда его внимание привлекло движение напротив его дома.

На крыше дома напротив сидела девушка. Браяр знал всех, кто жил поблизости. Если бы его соседи увидели своих дочерей в штанах вместо юбок, то побили бы бунтарок и держали бы взаперти, пока те не выкинули бы такие глупости у себя из головы. Браяр также сомневался, что хоть одна из этих девушек знала, как крутить кинжал на одном пальце.

Он лениво прошёлся на ту сторону улицы, делая вид, будто не заметил наблюдательницу, и свернул в переулок к соуку. Прошлым днём он заметил в переулке лестницы, которые вели на крыши; теперь он воспользовался одной из них, чтобы взобраться наверх к дороге, которую так свободно использовала Эвви.

Когда он поднялся, соседка стирала бельё на