сродни тому же ядерному взрыву.
И если бы не второе примечание, в котором говорилось что мы, союзники, находимся в привилегированном положении нежели дикие монстры, я вряд ли решился бы на такой поступок. Надеюсь Кеша все-таки считает нас своими союзниками.
А потом раздался Ослиный рев. Казалось, что содрогнулся весь мир. Нестерпимая боль разорвала мою голову. Чтобы как-то облегчить страдание я упал на колени и со всего размаху стал биться лбом об каменный козырек, подобно тому, как истеричные верующие поклонами высказывают свою преданность собственным идолам. Впрочем, в нынешнем своем состоянии я готов был записаться в любую секту и стать самым преданным неофитом, лишь бы хотя бы на секунду прервать эти мучения. Удары лбом по граниту мало чем помогали. Не тот случай когда работало Гиппократовское: ' Similia similibus curantur'. Лечение подобного подобным категорически себя не оправдало. Возможно, я просто прилагал недостаточные усилия. Приложись я своей черепушкой об гранит посильнее, смог бы наверняка размазать собственные мозги по козырьку и получить долгожданное облегчение. Вот только полная спутанность мыслей, вызванная адским грохотом, не позволила мне найти это прекрасное решение. Прямо перед моими глазами корчился Онозаки Кеита. Со скоростью сошедшего с ума вентилятора он тряс головой, будто пытаясь избавится от наваждения, а кровь, обильно льющаяся из его носа разлеталась многочисленными мелкими капельками, порождая вокруг головы японца облако кровавого тумана. А потом все резко прекратилось. Адское животное замолчало, как будто удовлетворилось принесенным ему жертвам. Пришло время подводить итоги.
Вы когда-нибудь слышали, как звучат Иерихонские трубы? Я до настоящего времени тоже не слышал. И ничуть об этом не жалею. Как я и предполагал, Ослиный рев оказался средством массового поражения. Возможно сравнение этого скилла с мифическим оружием легендарного полководца Иисуса Новина грешит некоторым преувеличением. Поскольку Иерихонские трубы разрушили огромную крепостную стену, а в нашем случае из обломка башни вывалилось, в лучшем случае, пару десятков гранитных блоков. Хорошо, что никому на голову не попало. Разве что Изе не повезло. Ему полуторацентнерным кирпичом придавило ногу. И теперь Паладин, снявши сапог с левой ноги недоуменно рассматривает искалеченный мизинец.
С другой стороны не стоит забывать, что священники целых семь дней подряд проводили подготовительные мероприятия, прежде чем Иерихонские Трубы смогли продемонстрировать свою эффективность. А осел выдал результат, что называется не сходя с места. И самое главное. Если мифическое оружие следует отнести к категории осадной артиллерии, поскольку от его применения живая сила противника совершенно не пострадала, то в нашем случае ситуация была прямо противоположной. То есть по совокупности баллов Ослиный рев значительно опередил Иерихонские трубы.
Весь этот бред промелькнул у меня в голове прежде, чем я смог прийти в себя и ко мне вернулась способность здраво рассуждать. В ушах стоял перманентный шум, перед глазами время от времени мелькали то ли разноцветные солнечные зайчики, то ли розовые пони, а способность к адекватному мышлению представлялась чем-то совершенно недоступным. Не желая полагаться на волю случая я активировал свое умение ясность мышления. В голове тут же прояснилось. Выстроилась корректная иерархия вопросов, требующих незамедлительной реакции, по степени их значимости. При этом проблема искалеченного мизинца Изи резко опустился с первого места куда-то глубоко в низ. А после реплики Джона: «Да не переживай ты так. С твоей нынешней регенерацией через пять минут заживет », и вообще исчезла из списка.
На первом месте с большим отрывом угнездилась тема осла. Хотел бы я задать Гоги пару вопросов, где это на Рынке «по случаю» торгуют такими монстрами. Тема «загадки осла» оттеснила на второй план даже проблему пятой волны. Вернее бывшую проблему. Поскольку сама волна, представленная своими компонентами в виде ос-переростков, сплошным ковром усеяла весь холм у подножья развали башни. В чем я и убедился, выглянув за край платформы. Не было ни малейшего сомнения, что это не временный паралич тварей, а полная и безоговорочная наша победа.
Похоже, что осел своим умением произвел неизгладимое впечатление не только на наших непосредственных противников, лишив их возможности продолжить существование, но и на весь окружающий природный мир.
Какофония звуков, представленная ревом монстров, криками жертв, писком летающих тварей, внезапно сменилась оглушительной тишиной. Такой полной, что я на минуту забеспокоился, не потерял ли я окончательно свой слух. И только хруст мелких камешков под сапогами у Джона, который подошел к краю платформы и стал рядом со мной, разглядывая многочисленные тушки наших несостоявшихся убийц, а потом его задумчивое: «Ну-Ну», успокоили меня.
Последствия Ослиного рева сказались во всем. Мертвящая тишина буквально подавляла. За все это время со стороны леса я услышал только треск поваленных деревьев, оказавшихся на пути у гигантского монстра. Перепуганная зверушка необъятных размеров в ужасе убегала куда-то подальше от башни, оставляя за собой прекрасно видимую с козырька просеку из поваленных деревьев великанов. Похоже любитель на ходу перекусить крокодилами, оказался одним из немногих монстров, кто смог не только выжить, но и быстро прийти в себя, и тут же принять совершенно правильное решение — умчаться подальше от всей этой адской чертовщины.
Воздействие ослиного скилла коснулось не только фауны, но и флоры. Опушка леса, буйно разросшаяся непосредственно у склона холма, сразу за полосой мертвой земли после того, как на небе появилась Голубая Феба, вступила в фазу обратной трансформации. Лесные великаны скукожились до размеров корявых акаций, а густой подлесок, состоящий из переплетения многометровых лиан, густо усеянных огромными белыми цветами, источающими божественное благоухание, активно возвращался в свою дневную форму в виде жалких колючих кустиков. Пока изменения затронули только ближайшие окрестности, но трансформация этакой приливной волной катилась все дальше и дальше, грозя захватить все видимое пространство.
Глава двадцать третья
И будет день…
Глава двадцать третья. И будет день…
Возможно я несколько преувеличил роль нашего четвероногого союзника и наблюдаемый феномен возвращение окружающей действительности на круги своя был обусловлен тем, что Голубая Феба стремительно приближалась к горизонту.
Вообще-то как до луны, она вела себя не слишком прилично. Уважающее себя небесное тело не должно было позволять себе такие фортели, прыгая по небосводу, как будто ей вожжа под хвост попала. Хотя, допускаю, что спутник Терры здесь совершенно не при чем. Я еще раньше обратил внимание на то, что со временем, как с физической категорией, тут творится какая-то чертовщина. Оно то ускоряется, то недопустимо замедляется, причем выполняет эти фортели в разных местах по разному. Пока мы с Никой буквально десять-пятнадцать минут преследовали, а затем одомашнивали Землеройку, команда, оставшаяся
