Кажется, на меня обернулась вся улица.
Даже Милана отвлеклась от своей жертвы.
Даже Тоётоми вынырнул из дзена.
— Сударь, по времени мы же еще выигрываем у борисовцев? — подскочил я к Григорьеву.
— Около десяти минут, — кивнул тот. — Чисто формально, конечно: увы, молодой князь, гонка для вас закончена…
— И какого же это духа она закончена?! — пыша сарказмом, осведомился я.
— Сэнсэй, экипаж сгорел, мы проиграли, — подойдя сзади, мягко положил мне ладонь на плечо Ясухару.
В ответ я расхохотался. Японец испуганно убрал руку: должно быть, решил, что товарищ по команде спятил.
Ну, смех мой, конечно, был нервным — не спорю. Но умом я пока не тронулся, нет.
— Экипаж сгорел, — отчеканил я. — Но пара колес целы. И ось цела. Передняя ось! По которой считается финиш! Согласно букве правил, весь остальной экипаж, собственно, уже не обязателен!
* * *
— Осталась минута! — подсказал сзади Григорьев. Мою идею — докатить до финиша колесную пару — он сперва воспринял в штыки, но, получив добро от оргкомитета, тут же включился в работу.
Я вскинул голову — до конца улицы было еще саженей двести. Блин, не успеваем!
— А ну навались! — рявкнула Воронцова, которую, по ходу, посетили те же мысли.
Действовать чистой магией было нельзя — эта техника сродни левитации, а она на гонках запрещена. Поэтому ось мы толкали вручную. Милана и Тоётоми — под волшебным допингом, я — на нуле. Веди дорога под горку — уже давно были бы на месте. Но улица предательски забирала вверх, и круто.
— Сорок пять секунд! — бесстрастно сообщил юнкер.
Вместе с ним за нами увязались второй посредник и две девчонки-целительницы — Цой и Измайлова (да, я таки вспомнил ее фамилию). Хохлова своего шанса оказаться подальше от Воронцовой не упустила — и, честно говоря, я ее понимал.
— Тридцать секунд!
— Не успеваем, — признала очевидное Милана. — Ну, хоть на второе место… — уныло протянула она.
Эх! А счастье было так близко…
— Стойте! — закричал вдруг Ясухару, отпуская ось.
Мы с молодой графией замерли.
— Смотрите, — резко понизив голос — аж до громкого шепота — произнес японец, показывая куда-то в сторону.
Я повернул голову в том направлении: из темного переулка выходил одинокий минотавроид.
— «Минус десять минут» идут, — с придыханием выговорил Ясухару.
— Значит так! — обернулась Воронцова к нашему эскорту. Многие там уже сложили пальцы в боевые комбинации. — Рогач наш. Кто хоть мерлин сольет в его сторону — будет об этом жалеть всю свою оставшуюся жизнь. Скорее всего, недолгую, но точно мучительную. Поняли меня, касатики?
Кивнули все, не исключая второкурсников-посредников.
— Держи ось, чтобы назад не укатилась, — бросила молодая графиня мне. Ну да, должен же кто-то, а боец из меня после пробоя аховый. — Я замедляю — ты убиваешь! — эти слова Миланы уже предназначалось Ясухару. — Пошли!
Чудовища вообще-то довольно примитивны. По крайней мере, минотавроиды. Увидели человека — атакуют, без вариантов. Но этот словно понял, что ночь сегодня не его — едва Воронцова с Ясухару двинулись на монстра, тот проворно повернулся к ним спиной и рысцой затрусил обратно в переулок.
— Куда пошел?! — Милана выставила вперед обе руки — и тварь застыла на полушаге.
Через десяток секунд подоспевший Тоётоми зарубил обездвиженного минотавроида Огненной катаной.
А еще через три с половиной минуты передняя ось нашего «Москвича» победно пересекла вожделенную финишную черту.
Глава 13
в которой я пожинаю плоды победы
В Федоровке нас встретили как героев. Однако героев невидимого фронта.
На утреннем построении курса — с такого теперь должен был начинаться каждый наш день в корпусе — Поклонская велела нам троим выйти вперед и церемонно похвалила «за отличие во внеклассной работе».
— Как временно исполняющая обязанности вашего куратора, награждаю кадетов Воронцову, Огинского-Зотова и Ясухару дюжиной баллов каждого! — закончила свою короткую речь штабс-ротмистр.
— Что еще за внеклассная работа такая? — почти в голос недоуменно поинтересовалась за нашими спинами Иванка.
На нее зашикали. В раздавшемся со всех сторон шепоте можно было разобрать слова «ночные гонки», «победили» и «в первый раз лет за десять».
— Разговорчики! — сурово прикрикнула на строй Поклонская, но глаза ее при этом сияли весело и довольно. А на безымянном пальце поблескивала серебристая печатка.
Еще до того, совсем ранним утром, такой же перстень я увидел у соседа по комнате, Захара Сколкова, с рассветом вернувшегося из дозора. О последних новостях второкурсник уже знал. Он долго тряс мне руку и клятвенно обещал любую помощь — в учебе ли, по жизни ли. Это при том, что до сего дня господин Сколков относился ко мне скорее как к неизбежному злу и старался, по возможности, не замечать.
А придя с построения на завтрак, на входе в столовую мы обнаружили уже оба старших курса в полном составе. Второй выстроился справа, третий — слева, и вместе они образовали коридор, дружно отсалютовавший при нашем приближении и удерживавший пальцы у козырьков фуражек, пока я, Милана и Тоётоми не прошли в здание. Остальные наши одногодки тактично приотстали — не знаю уж, сами догадались или подсказал кто.
Но и на этом «раздача слонов» не закончилась.
Первым учебным занятием в этот день у нас значилась спиритология — или как называли данный предмет между собой кадеты — духоведение.
Преподавал его пожилой майор с внешностью типичного китайца и, вроде бы, китайской же фамилией — Шэнь, но русским именем Всеслав при диснеевском отчестве Дональдович. Правда, забавным это нелепое сочетание показалось, по-моему, мне одному. По крайней мере, Тереза фон Ливен, с которой мы снова делили последнюю парту в правом ряду, мою усмешку встретила непонимающе.
Перстня гонщика на пальце у Всеслава Дональдовича не было, но урок он начал с того, что попросил нас с Воронцовой и Ясухару встать — и объявил, что во время ночного пробоя нами были уничтожены шесть чудовищ. А так как сие самым непосредственным образом относится к профилю его учебного предмета, то он премирует нас полудюжиной баллов за каждого убитого духа. То есть всего — тридцатью шестью, по двенадцать очков на нос.
Класс на это ответил одобрительным гулом, и только неугомонная Иванка с вызовом произнесла куда-то в сторону:
— А что, на территории корпуса был пробой?
Про гонки она уже точно была в курсе — о них уже, наверное, даже вороны на дубах Федоровской аллеи знали. И что, спрашивается, в бутылку лезла?
