бы верить, что ты не выдашь тайну её личности. Девочка, наверное, искала знак, что не зря доверяет тебе, если ты раскрыл бы сведения о своей личности.
Кийо впитал совет Коналла, и ему пришлось признать, что альфа прав. Он не думал об этом в таком ключе.
— Думаешь, она перестанет убегать от меня?
— Думаю, шанс станет больше.
— Тогда я обдумаю твой совет.
Коналл ухмыльнулся.
— Так и сделай.
ГЛАВА 10
Сен-Дени, Париж
Стало привычкой стоять перед зеркалом и смотреть.
«Нет, не смотреть, — подумала Ниам. Смотреть было мелочно. — Искать».
Она искала.
«Кто ты?»
Она взглянула на грязно-каштановые волосы, собранные на макушке, пряди ниспадали вокруг лица. Она теребила каштановую прядь, вспоминая светлый цвет, который прятала под этим оттенком. От прикосновения воспоминание всплыло в голове, такое чёткое, будто это случилось всего вчера:
Ниам сжималась на кровати, обняв руками колени, смотрела на щель под дверью спальни. Свет лился из коридора. Все пока было хорошо. А до этого все долго было плохо, так что Ниам была благодарна за хорошее.
Когда мама умерла, их с Ронаном отослали жить в приют. Она ненавидела это. Было сложно скрывать странности, происходящие с ней, когда вокруг много других людей. Она делила двухъярусную кровать с Ронаном, но в комнате было ещё четверо детей.
Ронан тоже ненавидел приют.
Ему не нравилось постоянно быть настороже, прикрывать странное поведение Ниам. Но потом стало лучше, когда Шивон появилась в их жизнях. Шивон знала, как ощущалась потеря мамы. И папы. Они оставили ей много денег, и ей не нужно было работать. Она решила приютить детей. Её дом был в четыре раза больше старой квартиры, где они жили с мамой. Когда они приехали жить к Шивон, у неё уже жила девочка по имени Шэннон. Но через три месяца Шэннон удочерили. Ниам расстроилась. Она привыкла к крохе. Но зато шесть чудесных недель Шивон заботилась только о Ниам и Ронане. Она была лучше всех. И не работала, так что могла уделять им больше внимания, чем мама.
Странно, что за всё то время с Ниам не происходило ничего странного. Словно безопасное место заставило странности прекратиться. Ронан был счастлив. А потом к ним приехал Джо, годовалый малыш, и, хоть он занимал Шивон, у неё оставалось время на них. Они стали ходить в хорошую школу с маленькими классами, и дети были не такими плохими. Некоторые заносчивы, но Ниам могла это вытерпеть. Ронан был на два года старше, и пока она не использовала силы и не получала видения, он не нависал над ней. Ниам не могла решить, нравилось ей это или нет.
Ей не нравилось спать в разных комнатах.
Когда мама была жива, Ниам и Ронан делили комнату в их маленькой двухкомнатной квартире. Живя у Шивон, Ниам впервые спала одна. Она привыкала неделями, но не хотела быть ребёнком, а Ронану уже четырнадцать. Она знала, что ему нужно своё пространство. И ей тоже стало нравиться пространство. Особенно, когда начались месячные. Она была рада, что старшего брата не было рядом, когда это впервые произошло два месяца назад. И она была этому удивлена. Порой она гадала, работало ли её тело так же, как у людей. В этом — да, и это Ниам считала обидным. Разве у магического создания из другого мира не должно быть преимущества — типа отсутствия месячных?
Но Шивон была милой и в этом. Она во всём была хорошей.
Да. Всё было отлично. До этого.
Сердце Ниам колотилось, она смотрела на щель света под дверью.
Около месяца назад Шивон стала приводить Миллера. Они знали, что она встречалась с кем-то, потому что каждую пятницу или Ронан приглядывал за ними, или, если он был с друзьями, Шивон звала няню, чтобы заняться своими делами. После двух месяцев свиданий она решила, что всё достаточно серьёзно, чтобы познакомить его с ними.
Ниам Миллер не понравился с первого мига встречи.
Он был слишком ласковым с Шивон при них, всё время целовал её, гладил, прижимался губами к шее или шлёпал по попе, но Ниам считала, что это перебор, учитывая, что они не знали его. Ронан отметил, что ему это тоже не понравилось. Но было не только это. Проблемой в том, как он смотрел на Ниам, когда думал, что никто не видел. И часто ей подмигивал.
И не было ничего хуже прошлой недели. Он стал касаться Ниам. Сначала ничего страшного. Опускал ладонь на плечо, когда задавал вопрос. Коснулся поясницы, когда подошёл поговорить с ней на кухне. Он провёл пальцами по её волосам, когда они были одни, сказал, что у неё красивые волосы. Гладил по колену, когда сидел рядом на диване, пока Шивон на кухне кормила маленького Джо. Говорил, что у неё чудесные ноги.
Ниам хорошо понимала жаркие взгляды и комплименты. Она всегда знала то, что не знали девушки её возраста. Ронан говорил, что она родилась много видящей. И замечала то, что кто-то её возраста не должен был, понимала многое о человеческой и не очень человеческой природе, что оставляло трещины на её невинности. Или разбивало её.
И Ниам знала, что Миллер хотел то, что осталось от её невинности, потому что, когда Ниам ощущала опасность, волоски вставали дыбом на шее. Сердце колотилось. Страх сдавливал грудь. Сколько она помнила, она отлично предчувствовала опасность, понимала, что означали все эти ощущения. И этим вечером, когда Миллер пришёл на ужин, всё кричало об опасности.
Глядя в его глаза, она знала. Он уже не мог сдерживать болезнь в нём, и собирался навредить ей.
Ниам не знала, что делать.
Она любила Шивон.
И Ронан был счастлив. Наконец-то.
Ниам не хотела всё портить.
Может, она могла разобраться сама, и никто не узнает. Она напугает Миллера, и он не захочет говорить о…
Тень мелькнула в щели света под её дверью. Пульс Ниам заколотился, она едва слышала что-то за шумом крови в ушах. Энергия трещала вокруг, и она ощущала, как сила покалывала кончики пальцев рук и даже ног.
Ручка двери повернулась.
Грудь вздымалась, Ниам сжала руками колени, смотрела, как дверь открылась внутрь беззвучно, а потом закрылась за высокой фигурой. Он прошёл внутрь. Она видела, как он смотрел на неё, но не знал, что она чётко его видела. Ниам отлично видела в темноте. На его верхней губе был пот, он тяжело дышал.
Он тихо прошёл к ней.
— Я закричу.
— Зачем? —
