— А знаешь, отличная идея, — усмехнулся Каримов. — Я давно ничего такого не пробовал.
=46=Забавная она. Милая. Нежная. Шкодкая. На котенка смахивает. Чуть что шипит и выпускает когти, но все равно добрая, ранимая, ласковая. Как перед такой можно устоять?
А еще интересно, что в дешевой забегаловке она мигом преобразилась. Выдохнула, расслабилась, в лице переменилась. Резко пропали напряги и зажимы.
Знал бы — сразу бы сюда привел.
Я даже наплевал на меры безопасности. Мои люди отсюда никого не выгнали, не стали расчищать территорию, когда мы пришли. Охранники разошлись по залу, оперативно заняли наблюдательные посты, но народ вокруг не трогали и не прессовали.
Здесь стояла жуткая вонь пережаренного масла, играла дурацкая музыка. Сперва я почувствовал себя полным идиотом, а после перестал замечать детали. Залип на Лазаревой и мне стало совсем наплевать на мир вокруг.
Я мельком глянул на поднос с нашим заказом. Высокие картонные стаканы со сладкой газировкой, огромная порция картошки фри, два здоровенных бургера, которые прямо сочились кетчупом и майонезом.
Я не спешил браться за еду. Не собирался ни на что отвлекаться. Мне нравилось наблюдать за Лазаревой.
Это прозвучало бы дико, зато являлось абсолютной правдой.
Я… ел ее. Алчно. Жадно. Вгрызался взглядом. Впивался. Я ловил кайф от ее сверкающих глаз, от легкой улыбки, от того, как она поправляла волосы.
Черт, и почему она переживала? Вообще без разницы какая там у нее прическа. Хоть длинные пряди, хоть короткие. Девчонка смотрелась обалденно. Я вдруг осознал, что никогда не рассматривал женщину настолько внимательно.
Все проходили мимо. Проносились как тени. Одна сменялась другой, третьей, четвертой. Я никогда не считал, не придавал никакого значения.
А тут как прибило. Прошибло. Странное и совершенно непонятное, новое чувство. Я пока не хотел копать глубже и разбираться с этим. Просто наслаждался моментом.
Она даже этот громадный бургер ела красиво. Как-то по-особенному. Кетчуп стекал по ее маленьким тонким пальцам, а у меня во рту копилась слюна.
— Вы почему ничего не едите? — вдруг спросила Лазарева и нахмурилась. — Вам не нравится? Неприятно? Вы брезгуете?
Глупая. Она не замечала, не понимал. А я оказался не намного умнее, сам уже ни черта не разбирал.
— Залюбовался, — ответил как есть.
— Чем?
— Тобой.
— Не смешно, — поджала губы. — Конечно, после того шикарного ресторана тут все выглядит убого, но бургеры тут самые вкусные. Зря вы не притронулись к своему.
— Притронусь.
Сказал и понял, что опять не про еду думаю.
— Но пора перейти на “ты”, — прибавил и усмехнулся. — Или я кажусь тебе стариком? Поэтому столько почтения в обращении?
— Нет, что вы, — замотала головой. — Вы очень молодой. Выглядите не старше меня. Ну то есть вы не кажетесь мальчиком, но просто я…
Она замолчала. Отложила бургер и сделала несколько крупных глотков газировки. Я не мог перестать ее изучать.
— Так ты попробуешь бургер? — выгнула бровь.
Я ответил на деле. Сжал булку и впился зубами.
Ха. И правда вкусно. Помимо майонеза тут явно есть особый соус или приправа.
Я сам не заметил, как расправился с бургером за несколько секунд. Но голод никуда не ушел. Правда я понимал и раньше, что этот голод не по еде. Другой, гораздо серьезнее и глубже.
— Как тебе? — спросила Лазарева.
— Чертовски вкусно.
Но ты вкуснее, девочка. Твои яркие глаза. Нагло вздернутый подбородок. Пухлые губы. Твоя манера держаться. Походка. Твои жесты.
Дьявол раздери, как сильно тянуло тебя съесть.
=47=Сначала я волновалась, что ему не понравится в таком простом месте, заметила, каким взглядом он обвел помещение, в котором располагалось кафе, как изучил довольно заурядное меню. Разумеется, тут не подавали стейки из мраморной телятины и все те изысканные морепродукты, официанты не были вышколены, казались обычными людьми, а не роботами, у которых все движения отточены до идеала. Я как будто ощутила напряжение Каримова, поэтому даже успела обругать себя за такую нелепую и дурацкую затею: пригласить миллиардера поесть бургеры. Все происходящее выглядело абсолютно безумным.
Но в итоге Рустам Тигранович все-таки расслабился. Правда, при этом постоянно смотрел на меня. Осуждал? Негодовал?
Пожалуй, ему не особенно нравилось здесь находиться. Его взгляд был таким странным. Тяжелый и горящий, он словно прожигал насквозь, жадно следил за моими движениями.
Еще я заметила, мой босс не притронулся к еде. Не выдержала и сказала ему об этом. Понимала, он привык к другому уровню обслуживания, к другим продуктам. Что в собственном доме, что в заведениях, где предпочитал отдыхать. Известный ресторатор имел определенные стандарты, и пусть я не являлась специалистом, вполне осознала, что данное кафе выглядело ничтожной забегаловкой на фоне заведений, удостоенных звезд Мишлен.
Может, он опасался тут отравиться?
Я быстро убедилась в обратном. Хватило лишь пары фраз, чтобы Каримов вдруг ухватил бургер и вгрызся в него зубами. Жадно, с огромным аппетитом. Его глаза засверкали сильнее прежнего, челюсти двигались как-то мощно, яростно. Он ел таким образом, что взгляд оказалось оторвать невозможно. В мельчайшем жесте улавливалась дикая и неудержимая энергия.
Я поймала себя на мысли о том, что таков мужчина и в бизнесе. Моментально пожирает незадачливых конкурентов. Сильный и властный, прирожденный собственник, внешне цивилизованный, а в реальности кровожадный хищник, привыкший всегда и везде получать желаемое. Жестокий и опасный человек, от которого следовало держаться подальше, только я вдруг поняла, что никогда его не боялась.
Я невольно наблюдала за движениями его пальцев, за тем, как дергался крупный кадык и сильнее вздувались вены на массивной шее, набухали и пульсировали.
Каримов покончил с едой, но уходить не торопился. Казалось, он намеренно тянул время. Почему? Для чего?
— А давай еще куда-нибудь сходим, — вдруг произнес Рустам Тигранович.
— Куда? — изумленно спросила я.
— Сама выбирай, — пожал широченными плечами. — Где тебе нравится проводить свободное время?
Такого времени у меня просто не было. Я то училась, то работала. На развлечения места не оставалось.
А вообще на ум вдруг пришел один вариант…
Я представила Каримова там и рассмеялась, попросту не смогла сдержаться, настолько забавной показалась возникшая перед мысленным взглядом картина. Босс помрачнел.
