И вот, наконец, 5 марта 1770 г. произошло реальное и довольно серьезное столкновение бостонцев и солдат, известное под названием «бостонской резни». Раздраженные насмешками горожан, солдаты открыли огонь. Четверо мирных жителей было убито на месте, восемь ранено. Один из раненых скончался через несколько дней[343]. На следующий же день после столкновения С. Адамс произнес пламенную речь в Фанейл-холле, требуя немедленного вывода войск из города. Пол Ривир проявил чудеса оперативности, создавая гравюры с изображением происшедшего[344]. Событиям 5 марта был посвящен специальный выпуск «Boston Gazette». В траурной рамке газета сообщала об «ужасной резне». Были описаны краткие биографии убитых и характер смертельных ранений. В передовой статье Адамс представлял случившееся как результат провокации со стороны солдат, коловших горожан штыками и затем, в ответ на несколько снежков, брошенных мальчишками, открывших огонь. Капитан Престон, командовавший отрядом, будто бы воскликнул: «К черту, стреляйте, каковы бы ни были последствия!» Далее следовало еще множество деталей того же рода, в том числе сообщение, что солдаты стреляли в людей, пытавшихся помочь раненым. «Степень жестокости, неведомая британским войскам, по меньшей мере с тех пор как дом Ганноверов контролирует их действия, — попытка стрелять или колоть штыками людей, которые пытались унести убитых и раненых!» — восклицал автор. И далее следовало традиционное впечатляющее клише: «Кровь наших сограждан текла по улицам, как вода». Лаконичная, но тем более выразительная ксилография изображала четыре гроба с инициалами жертв, черепом и скрещенными костями[345]. На фоне скупого, монотонного оформления колониальной прессы траурная рамка и изображения гробов в «Boston Gazette» должны были особенно поражать читателя.
8 марта жертв «резни» хоронил весь город. По случаю похоронной процессии были закрыты магазины; все колокола города издавали торжественный звон. Длинная вереница карет, принадлежавших городским джентри, тянулась за гробами; многочисленные бостонцы попроще шли пешком, переполняя улицы[346].
В дальнейшем информация о событии распространялась в газетных публикациях, газетах и листовках по всем колониям. Гравюра Пола Ривира висела в фермерских домах по всей Новой Англии[347]. Преподобный Джон Лэтроп, пастор Второй церкви Бостона, произнес проповедь на стих из Книги Бытие «И сказал (Господь): что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» (Быт. 4:10). Проповедник желал скорейшего падения правительства, основанного не на законе, а на силе меча. Тему подхватили другие священники[348]. В любом случае, «бостонская резня» вписалась в общий поток «Дневника времен», продолжая уже привычную тему.
Лоялисты пытались противостоять потоку вигской пропаганды при помощи памфлета «Правдивый отчет о недавних злополучных беспорядках в Бостоне»[349]. В памфлете объявлялось, что поведение «Сынов Свободы» не соответствовало высоким принципам естественного права. Вместо того, чтобы действовать открыто, виги «с беспримерной злобой и несправедливостью» третировали королевские войска, «посланные сюда для охраны общественного порядка»[350]. Поведение солдат оправдывалось как естественная самозащита против агрессивной толпы, вооруженной «дубинами, тростями, ножами»[351].
На это патриотическая пресса сочла нужным возразить. В ее изложении агрессивность проявляли как раз солдаты. И это должно было казаться тем более убедительным, что отвечало господствующим в то время представлениям о профессиональных армиях и их обращении с гражданским населением. Разве не об этом писали Свифт и Вольтер, да и Сэмюэль Адамс тоже? Защита бостонцев строилась также в духе социальных норм XVIII в., придававших первостепенное значение личной репутации. Репутация жертв «бостонской резни» — Криспуса Аттукса, Сэмюэля Грэя, Сэмюэля Маверика, Джеймса Колдуэлла — была очень важна для вигов. Подчеркивалось, что Маверик — «молодой джентльмен из хорошей семьи, отличавшийся безупречной жизнью»; Колдуэлл в день трагедии как раз направлялся в респектабельный дом, где навещал девушку «с достойным намерением жениться»; Грэй также был «из хорошей семьи». Даже Аттукс, отличавшийся от других расой и местом жительства (он был чужаком в Бостоне, к тому же мулат), подчеркнуто включался в общую группу респектабельных мирных граждан, павших жертвой «мести» со стороны солдат. О нем, как и обо всех остальных, говорилось, что он вышел из дома на звон набата, подумав, что где-то случился пожар. Газета также доказывала, что Аттукс имел такое же право носить трость для самозащиты, как и солдат — право носить мушкет[352].
Лоялистский памфлет никак не мог сравниться по степени влияния с вигской пропагандой. Патриотическая пресса и общественное мнение единодушно связали события 5 марта со всеми событиями «Дневника времен», имевшими (или якобы имевшими) место в предыдущие два года. Обращение к «различным джентльменам первого ранга в Лондоне», принятое бостонцами, отмечало: «Солдаты с рокового дня своего прибытия обращались с нами так бесстыдно, что это выказывало их предубеждение против нас»; «Они оскорбляли людей, избавляли заключенных от рук правосудия и даже стреляли в [местных] жителей на улицах во время мира божеского и королевского»[353]. За событием утвердилось клише «ужасная резня» (horrid massacre). Лоялистов это словосочетание буквально бесило. Уже упоминавшийся «Правдивый отчет» дышал негодованием: как можно здесь употреблять слово «резня» (massacre), уместное разве что при описании Варфоломеевской ночи?! Это «грубейшее злоупотребление языком, пагубное для несчастного офицера и солдат, вовлеченных в это дело»[354]. Но виги и в этом случае закрепили за собой культурную гегемонию. Так возмущавший лоялистского автора термин встречается и в резолюциях митингов, и в частных письмах. Священник С. Купер в своем письме к бывшему губернатору Пауноллу рассказывал об «ужасах кровавой резни»: солдаты стреляли без приказа магистрата и даже без предупреждения[355]. В Бостон шли выражения сочувствия и возмущения трагедией. Жители Медфорда в своем обращении говорили об «ужасной и беспримерной бойне»[356]. Жители Уотертауна слали бостонцам свое сострадание. В их представлении Бостон «долгое время выглядел городом, завоеванным и занятым иноземными врагами»[357]. «Virginia Gazette», сообщая о случившемся, комментировала: в Бостоне произошло нечто более ужасное, чем в Сент-Джордж-Филдс в Лондоне, и эти события служат маяками для обеих стран[358].
