зашвыривает его в пруд – на все десять футов вглубь, точно мусор в корзинку.
Летя по воздуху, уже не такой напряженный из-за разрядки ситуации, Джейкоб не чувствует ровным счетом ничего какое-то время, ожидая прохладных объятий воды. Но в следующий миг его с головы до пят раскалывает новая боль – когда он приземляется сверху на Рейчел, чье красивое улыбающееся лицо только что появилось над поверхностью.
Зеленая муть перекрывает собой весь мир – и она гораздо холоднее, чем он думал.
Кровь брызжет в пруд – багровые прожилки пронизывают воду.
У Джейкоба разбит нос, но гораздо больше крови льется изо рта сестры. Он читал о людях, у которых сломанные кости носа попадают в мозг, и сейчас ему кажется, будто он чувствует, как эти злонамеренные осколки прокладывают себе путь в его черепе, стремясь убить его. Звезды и вспышки – все, что он видит теперь, уже не в силах сказать, где верх, а где низ. Он плывет не в ту сторону, неловко лягаясь, то и дело наталкиваясь на Рейчел, тоже беспомощно барахтающуюся рядом, ощущая то ее шелковистые волосы, то мокрую кожу, то торчащие лопатки. Он пытается кричать, сам не понимая о чем и зачем, – и вода попадает ему в легкие.
Кровавая киноварь плывет перед его лицом, как кружащееся платье из мечты Рейчел. Джейкоб все еще разевает рот в попытке прокричаться и замечает, что затуманенные алым губы сестры тоже в движении, вокруг них клубятся пузыри и кровь. Он отплывает в сторону и касается ее разбитых губ своей щекой, а в ушах знай себе шумит вода. Ему кажется, что в других обстоятельствах подобный жест был бы прекрасен, но сейчас жжение в его легких слишком сильное, ужасно болезненное, оно не дает насладиться моментом.
Руки Джозефа наконец опускаются к нему; мускулистый торс тянет за собой тонкие, уродливые, искалеченные ноги. Брат снова хватается за то чувствительное место у ключицы Джейкоба, и тот снова визжит, раскаленное добела острие копья боли с силой вонзается ему в лоб, и голос Рейчел отчетливо звучит в его сознании.
Они смотрят друг на друга, все трое, и на них мягко нисходит абсурдный, жестокий покой. Секунды тянутся слишком долго, чтобы быть всего лишь секундами. Черные недра пруда раскинулись внизу пастью неведомой древней твари, и они парят над этим провалом, уводящим куда-то гораздо глубже, чем пресловутые отцовские восемьдесят футов, – куда-то в первобытный мрак, в сердце тьмы, где гнев и похоть вечно терзают друг друга когтями. Рейчел, стиснув лодыжку Джейкоба до боли, держится за брата, и сам он вцепился в руки Джозефа.
Но они больше не одни: снизу к ним плывет рыба.
Не обыкновенная рыба, о нет. Строго говоря, это, может быть, и не рыба совсем.
По крайней мере, она почти сразу исчезает из поля зрения, когда массивная ручища Джозефа взмывает вверх. У него получается вытянуть на поверхность, к спасительному воздуху, всех троих… вернее, почти получается. Ясно одно – они все влипли. Рейчел еще не пришла в себя, и хватка Джозефа, сгребающая в охапку ее и Джейкоба разом, дает слабину – слишком много сил отнимают его попытки остаться на плаву при помощи гребков другой, свободной рукой. Сквозь круговерть пузырьков и ряби Джейкоб видит Рейчел как какую-то утопленницу, с глазами, закатившимися до такой степени, что зрачки уже не видны, одни лишь белки. С едва-едва приоткрытых губ утекает последнее дыхание; ее крепкие груди, мускулистые бедра и узкий, почти без волос лобок, вроде бы зрелище вполне привычное из-за их врожденного бесстыдства друг перед другом, гипертрофируются перед его глазами – лоснятся, трепещут, пульсируют. Джейкоб едва ощущает ужасающую внезапность своей эрекции и немедленную – что это было? – эякуляцию, первую в жизни. Но это не все, и они больше не одни. Рыба следует за ними, своими телесными трепыханиями они ведут ее за собой.
Жабры рыбы широко раскрыты; что-то в ней есть, возможно, от карпа. Хвост бьет из стороны в сторону, промелькивает у Джейкоба перед самым лицом, закрывая наготу его сестры. Волосы Рейчел медленно опускаются сверху – и все же, невероятно, локоны другой женщины, белые с зеленоватым, как у ряски, оттенком, движутся к нему снизу вверх. Кто-то дергает его за ногу, осторожно двигая кончиками пальцев вверх по икре, приближаясь к внутренней поверхности бедра и члену.
Он втягивает воздух, выныривая на поверхность. Сознание борется с чернотой. На смену эйфории приходит ужас. Его семя и кровь смешиваются в воде. Смерть и Бог оба где-то рядом, похоже, но недостаточно близко, чтобы помочь ему дышать – или окончательно задушить. Кулаки упираются ему в грудь – и колотят, колотят, снова выбивая из него всю дурь.
– Давай же, ты, маленькая заноза в заднице!..
Он уже дышит, но Джозефу просто нравится его бить. Его брат лежит рядом с ним в грязи, как червяк, и колотит Джейкоба по ребрам, не давя на легкие. Рейчел наклоняется к нему – ее груди колышутся у самого его лица, – и он улыбается, несмотря на то, что ее кровь заливается в рот, когда она прижимается своими губами к его губам и выдыхает. Пальцами она зажимает его распухший нос, и когти агонии вонзаются в голову глубже. Запрокидывая его шею назад под еще более болезненным углом, Рейчел своим языком прижимается к его собственному. Он хочет сказать «перестань целовать меня», но… не хочет этого говорить. В паху разливается странное тепло. Комок со вкусом желчи и ила подкатывает к горлу, и Джейкобу приходится перекатиться на бок, чтобы легче было выблевать все лишнее. Такое рагу пропало, залетела в голову непрошеная дурацкая мыслишка.
У Джозефа в глазах стоят слезы, но они наверняка крокодиловы. Джейкоб вытирает кровь сестры с губ; сев, смотрит на воду, щурясь на солнце, в то время как Рейчел гладит его по волосам, укладывает обратно на землю, приговаривая:
– Расслабься. Не вставай пока.
– Там кто-то есть, – сообщает он.
– Где?
– В воде.
– Что? Никого там нет, глупый.
Он не знает, как произошел этот переход, но теперь они еще больше связаны, все трое. Он чувствует жалость к своему брату и еще большую тоску по наивным грезам сестры.
– Мы… мы видели там рыбу.
– Все в порядке. Расслабься. – Рейчел нервно хихикает, массируя ему спину, но ее движения жутко неловкие и боязливые, будто она страшится, что стоит увеличить нажим – и тело Джейкоба лопнет, как сосуд под давлением. Рассеянно кивая, она вытирает рвоту с его губ. Джозеф принимает сидячее
