бормотание нескольких голосов…
Не сразу, но дошло, что на него накинута магическая паутина глубокого сна. Вот только силёнок у наславшего мага не хватило, чтобы сон таковым стал… Сквозь одуряющее воздействие заклинания Коннор всё-таки сообразил, что головой он лежит на чём-то жестковатом, но едва уловимо тёплом. Что на его ногах кто-то сидит, чтобы не дать даже пошевельнуться — не то что встать. А та нога, которую во сне уроды-одичавшие вживую жрали… Коннор резко зашипел, втянув воздух сквозь зубы: дёрнуло такой болью, что заклинание глубокого сна будто взорвалось от его сопротивления. А Коннор, вздрагивая от дёргающей и простреливающей всё тело боли, открыл глаза в бегучую тенями и светом тьму. И еле выговорил:
— Что… вы делаете?
— Мирт, он очнулся! — крикнул сидящий на его ногах.
По голосу с трудом, но мальчишка-некромант узнал Мику. Потом древесный потолок над ним был закрыт лицом обеспокоенного Колина, который склонился над ним и на коленях которого, как оказалось, и лежал он головой. Мальчишка-оборотень жалостливо сморщился и попросил:
— Коннор, потерпи ещё немного! Мирт сейчас закончит — и ты встанешь!
Рывками приходящий в себя Коннор не стал спрашивать, что делает Мирт. Если мальчишка-эльф решился на заклинание глубокого сна для него, значит, у Мирта на то есть серьёзные причины. Узнать бы ещё, что делает он с его, Коннора, ногой. Ведь полное впечатление, что мальчишка-эльф препарирует ногу для опытов, грубо и небрежно перебирая в ней мышцы, сухожилия… Будто в ответ — голос Мирта:
— Коннор, тебе придётся потерпеть. Или я снова прочитаю над тобой заклинание глубокого сна. Ну… Ты понял меня.
— Нет, не понял, — отозвался мальчишка-некромант, утомлённо от недавней борьбы с чужим заклинанием снова закрывший глаза. — Но потерплю.
Мирт продолжил “издевательства” над его ногой. Но Коннор, осознав, что уроды-одичавшие не пожирают его ногу, переносил боль гораздо легче. Правда, всё равно изо всех сил хотелось другой ногой внезапно ударить Мирта в лицо, чтобы он прекратил своё действо, приносящее только страданий. Или произнести слова, которые могли бы оградить его самого от боли. Но на эти слова, как и на обычное в другом месте и в другом времени физическое движение, нужны силы. А силы эти сейчас придётся поберечь, потому что они нужны не только для него самого, а для того, чтобы вывести отсюда ребят. Но отвлечься от боли надо.
— Поговорите… со мной… Что делает Мирт?
— Одичавшие разодрали тебе ногу, — ответил Колин, отворачиваясь. Мика тоже отвернулся, всхлипнув. — Пока сюда шли, в рану попала какая-то… — он запнулся и сипло закончил: — Какая-то штуковина. Мирт пытается работать с заклинанием отторжения, но эта… не хочет уходить.
Коннор полежал молча, соображая, что к чему. Потом смутно забрезжило подозрение, что он должен знать, о какой штуковине говорит Колин.
— Мирт, нога левая? Я… не чувствую их.
— Левая. Она ещё перевязанная была, — отозвался мальчишка-эльф, невидимый из-за сидящего на ногах Коннора Мики. — Одичавшие почти содрали тряпку, а потом, видимо, когтями внесли эту… заразу. Она, наверное, из здешних. Я раньше о таком не слышал. На отторжение не реагирует. Почти.
— Не надо её исцелять, — угрюмо сказал Коннор. — Помогите мне сесть.
Недоверчиво глядя на него, Колин спросил:
— Ты знаешь, что это?
— До того как найти Мику, я с ней встретился. Похожа на плоский гриб. Влепилась мне в ногу. Я думал — смог укокошить её. Оказывается, не до конца. — Он передохнул и уже раздражённо приказал: — Не тяните время! Дайте мне сесть!
Когда сел — выяснил, что Мирт успел перевязать его плечо, тоже задетое когтями уродов-одичавших, и уменьшить боль пары кровоподтёков. Через несколько секунд Коннора развернули так, чтобы он упирался спиной в древесную стену. Руками он подтащил к себе с трудом согнутую в колене ногу и обнял ладонями рану, из которой едва заметно торчал пластинчатый край убийственного гриба. “Интересно, он решил сожрать меня изнутри? Потому затаился? Или он может быть и паразитом?..” Вопросы были бесплодными, потому что мальчишка-некромант не искал ответов на них.
— Что ты хочешь сделать?
— Рождённого смертью… можно убить только смертью, — ответил Коннор и сконцентрировался на точках сердца, расположенных на ладонях.
Шевельнулись губы, проговаривающие заклинание, которое собирает некромагические силы. Когда их набралось достаточно (этого “добра” везде полно!), мальчишка-некромант представил, что силы затвердевают, подобно кувшинам Кама во время обжига. А потом кромка “обожжённой глины” откололась — и Коннор прижал ладони к ране ещё плотней. Два острейших лезвия вошли в тело прячущегося в ране гриба и вспыхнули сжигающим огнём. А через секунды Коннор закричал от боли: гриб умирать не желал, а потому ринулся в ещё здоровые ткани, пытаясь сбежать от убивающих его огненных лезвий. Тело будто взорвалось в клочья…
Нырком между Миртом и Микой, которые отшатнулись от неожиданности, Коннор вывалился из шаткого убежища в ливень, в грохоте которого мог постыдно и пронзительно кричать, срывая голос. Ведь некромагический огонь въедался в живые ткани ноги вместе с рвущимся туда грибом, убивая вместе с вторженцем и плоть. Сидя в клокочущей грязи, Коннор вскоре только порывисто и хрипло вздыхал, внутренне подвывая, потому что охрип окончательно. Но последнее его не смущало. Рядом Мирт — уж эту мелочь он сумеет исцелить. На это его сил хватит…
Мирт выскочил следом и, терпеливо стоя под ливнем, дожидался, когда жуткая, неведомая ему операция закончится. Время от времени наклоняясь к Коннору, он следил за ним и его руками и наконец втащил собрата за подмышки назад, в древо, где ему Мика и Колин, хоть и перепуганные, помогли усадить раненого комфортней. Уже втроём они снова высушили Коннора, и тот пару минут наслаждался теплом и сухостью, а заодно мысленно прослеживал, как затихает боль в ноге.
— Почему ты проснулся раньше времени? — прошептал он, глядя на Мирта.
— А я вспомнил, что ты делал в пригороде, — хмуро ответил мальчишка-эльф. — И побоялся, что ты и здесь проделаешь то же самое.
Коннор даже усмехнуться не сумел на это воспоминание.
— А что он там делал? — спросил Мика.
Колин не спрашивал, но его глаза тоже поблёскивали любопытством в свете магических огней, расставленных по внутреннему “помещению” в стволе.
— Пока мы спали, он устраивал себе свёрнутый сон и уходил на улицы пригорода, чтобы убивать машины или воевать с одичавшими оборотнями, — вздохнул Мирт и криво улыбнулся. — Однажды мы с Сильвестром всё-таки заподозрили, что он, в отличие от остальных, не спит. Подкараулили. И заставили его признаться в том, что он умеет использовать свёрнутый сон. Так что, — хмуро взглянул он на Коннора, — когда
