— Нет, — он поцеловал мою шею, — у нас давно с ней разлад и нас не существует.
— Ярослав, — я попыталась встать, но мой побег был приостановлен его руками на моей груди — нам нельзя этого делать!
— Не уверен, — он увлек меня за собой в пучину страсти.
Сопротивляться своим чувствам у меня не было сил. Ярослав Корецкий пьянил меня почище шампанского. В его руках я таяла, как воск, и никакие доводы здравого смысла не помогали. Он сжимал меня в объятьях, так вроде отчаянно держался за каждую секунду со мной. Его расчётливые движения вырывали стоны из моей груди, я тонула в нем, захлебываясь нежностью. Наши тела были единым целым и даже наш оргазм был одним на двоих. А все потому, что я просто любила его больше всего на свете. Но уже было слишком поздно.
А потом я поступила как последняя дрянь, не прощу себе этого: дождавшись, пока Ярослав уснет, я пошла в душ и смыла с себя следы любовного наваждения, оделась, взяла телефон Корецкого и написала сообщение Зурабу:
17
10 мая
День моей свадьбы
Я полусознательном состоянии вернулась в нашу с Зурабом квартиру в ту ночь, после моего неудавшигося девичника. И не позволила моему жениху прикоснуться ко мне, ссылаясь на сильное переутомление. Мы лежали вдвоем, но были порознь, сейчас мое сердце слишком далеко. И оно слишком болело, чтобы я могла позволить себе что-либо.
А сегодня солнечным майским днем я проснулась в своей квартире совершенно одна. Не то чтобы слишком соблюдала традиции, но ночевать перед свадьбой с Зурабом было бы странно. И под предлогом соблюдения некого ритуала, смысла которого я и сам не понимала, я с вечера уехала к себе. О, забыла, у меня же новость — Лариса родила здорового мальчика, мулата, кстати, 3.830, 58 сантиметров. Уже сегодня их должны были выписать, и я точно не знаю, получится ли у них прийти ко мне на праздник. Главное, впрочем, чтобы все были здоровы!
Телефон мой на следующий день после девичника привез мне Бубба, я его благополучно забыла в приемном покое больницы. Уж хорошо, хоть не на улице обронила! Правда, Зураб уже с утра притянул новый более современный смартфон, где он его взял в такую рань, я догадаться не могла. Новообретенный телефон издал странную трель, пришло смс:
Использовала меня и бросила?
Неужели Корецкий научился набирать сообщения? А старого пса еще можно обучить новым трюкам. Ну видимо терпения тыкать по буковкам у него не хватило, и он все-таки позвонил.
— Оксана, — начал он, — что это было? Почему ты сбежала?
— Ярослав, это уже все, смысл мне оставаться!
— И ты не передумала замуж выходить?
— Нет, все будет, как есть…
— А если Зураб узнает?
— Я надеюсь же не ты ему скажешь?
— Хотел бы, да не стану, если ты решила быть с ним, а не со мной. Ты же решила?
— Я решила: я остаюсь с Зурабом, а ты с Раисой.
— Нет, Оксана, с Раисой я не останусь уже…
— Почему? Из-за меня. Так нет смысла уже.
— Пусть твоя подруга тебе сама все и расскажет… А перетирать это все не хочу.
— Ты странно спокоен! Прям удивил…
— А что мне плакать что ли? Сейчас чего: ты растоптала мое сердце и выходишь замуж за моего друга — тут уже повод удавиться.
— Я не думаю, что это выход, Ярослав, живи и будь счастлив!
— Можно последний вопрос? Ну чтобы я окончательно все понял.
— Только последний.
— Ты любишь меня?
Хороший вопрос. Я его сама себе задавала с самого первого дня нашей с генералом истории. Говорить правду или убить наповал ложью?
— Да, люблю.
Дальше слезы просто не давали ничего понять.
— Ну тогда зачем так все усложнять?
— Ярослав, мы же договаривались об одном последнем вопросе, так что не обессудь. Ждем тебя на празднике, Зураб будет очень рад.
— А ты?
— Опять вопрос вне плана!
Корецкий бросил трубку.
Что я наделала и зачем сказала? Надо было врать и может всем так было бы лучше. Ложь во спасение. Не смогла…
Последующие дни перед свадьбой прошли без инцидентов, только я время от времени возвращалась к событиям той злополучной ночи. Думала, если бы был шанс все исправить, сделала бы я все по-другому? Нет, я бы так точно поддалась порыву. Но, наверное, уже не смогла бы уйти.
И сейчас, в 5 утра, я лежу в своей постеле, снова думаю о нем. Собраться, сбежать к чертовой матери в неизвестность? Это уже малодушие и трусость…
Пора собираться. Я возьму себя руки и начну совсем другую жизнь. И пусть без него.
Вокруг меня крутилась целая команда стилистов, Зураб позаботился, за что я ему бесконечно благодарна, чтобы я ни о чем не беспокоилась. Обычно, на все праздники, меня собирала Лора. Но сегодня у не было более важное дело в виде маленького Дэнни.
Мы сразу условились с Зурабом, что никаких белых платьев и образов принцессы. Все по-взрослому. Элегантное облегающее, длинное серебристое платье с открытой спиной и босоножки в тон. Мои волосы заплели в ажурные косы.
— Батюшки святы, — Стас аж руки возвел к небу, — ну какая ж ты красивая невеста! Чего раньше не шла замуж, скрывала такое.
— Раньше никто не звал…
— Ну видишь, лучше поздно, чем никогда, — брат решил пошутить.
— Ах ты, зараза, — я отвесила ему легкий подзатыльник.
— Мама, Оксана снова дерётся!
— Ты болтал глупости? — с улыбкой спросила мама.
— Да, и получил по голове, — вставила я свои пять копеек.
— Тогда, Стас, нечего мамкать и жаловаться!
— Вот так тебе, — указала в сторону брата.
— Все готово, можно выходить, — сказал распорядитель торжества.
Наша церемония проходила в одном из самых живописных мест нашего городка — ландшафтном парке, который в начале мая утопал в цветах. Нам не нужны были дополнительные декорации, поскольку сама атмосфера уже была чарующей.
Пройдя вперед я оглядела присутствующих и увидела его. Сегодня Корецкий был истинным князем тьмы — во всем черном, во взгляде печаль и вызов. От его взгляда у меня закружилась голова и ноги начали подкашиваться. Я же не буду стоять рядом с Зурабом и представлять Ярослава?
Зураб уже ждал меня, такой надежный и такой красивый сегодня в своем сером костюме. Ну свела же меня судьба с мужчинами, от которых рвет крышу. Его карие глаза смотрели на меня с такой теплотой, но видела я только черные глаза Корецкого. Это был настоящий транс. И когда меня спросили согласна ли я, была готова разрыдаться, но, преодолевая свою тоску, ответила: «Да!». А дальше последовал поцелуй, такой до боли нежный и тягучий, что мне захотелось его прервать побыстрее.
