всё время, пока будем в разлуке, что тут меня будут ждать с нетерпением, ‒ прошептал он, рождая во мне трепет. ‒ Поцелуй так, чтобы я был уверен в том, что у меня будет шанс. Поцелуй, Варя…
Его горячее дыхание обожгло мне ухо. Внутри меня всё затянулось в тугой прут, и продолжало закручиваться в сложное и плотное плетение, которое не размотать. Словно из моих нервов собирали стальной трос. Встрепенулась, пряча своё лицо на его груди. В висках стучали его слова. И не требовательные, и не просящие. Словно он сказал своё слово, а окончательное решение принимать мне. И я понимала, что если не сделаю этого самого шага на встречу, то мы отдалимся друг от друга. На этот раз окончательно. Я уже отказала ему один раз, и мы чуть не перестали общаться из-за этого. Никто не будет ждать вечно, стоять около закрытой двери в ожидании и, имея капельку надежды на то, что ему откроют. Ведь иногда дверные петли могут наглухо заржаветь и иного пути, как выбить эту дверь силой, не остается.
В моём случае, скрипучую и еле поддающую дверь должна была открыть я сама. И никто кроме меня. Забить в темный и дальний угол мысли о возрасте и сделать самый трудный шаг. Либо же вообще выкинуть их куда подальше и забыть о них, чтобы они не имели возможность напоминать о себе через время, заставляя кровоточить старые раны. Это и было самым сложным. Не так-то легко отказаться от чего то, что сопровождало тебя всю жизнь. Словно ты стоишь на краю обрыва и должна прыгнуть вниз, доверившись страховке. А доверять ой как страшно!..
Но я немного отстраняюсь от Паши и смотрю ему прямо в глаза. И решаюсь на тот самый шаг, с головой прыгая в обрыв. Да еще и с разбегу!..
Губы моего мужа (стоило бы уже признать это факт для самой себя) сомкнуты. Он не хочет мне помогать, не облегчать задачу. Но именно сейчас нужна его поддержка. Просто необходима!
Провожу языком по нижней губе и немного прикусываю, сомкнув зубы чуть сильнее, чем надо. И это срабатывает. Паша рычит и берет в плен мои губы, сгребая меня в свои объятия. Его руки, как тиски, обнимают меня так сильно, что невозможно вдохнуть. Губы сминают мои, заставляя их гореь пламенем. Но пытка поцелуем длится недолго.
‒ Извини, я немного забылся, ‒ Паша сам первым отстраняется от меня и поворачивает голову в сторону задней двери. Улыбается и машет рукой Диане, затем уходит в сторону моей машины. Ни слова.
Пару секунд стою на месте же, застывая, смотря вслед Паше. Но он не оборачивается. Устраивается за рулем моей машины и силой захлопывает дверь. Мне же ничего не остается, как поехать на работу, по пути отвезя дочь в садик.
Но мысли меньше всего занимает работа. И кресло декана кажется уже не таким уж и привлекательным. Он растерял былую яркость, становясь блеклым и сдавая свои позиции в списке моих целей в жизни. И со скоростью спринтера лидирующие позиции занимает Паша…
‒ Варвара Яковлевна, вы нас слышите? ‒ прослушиваю вопрос старого декана и от коллеги получаю ощутимый удар локтем в бок. Елена Васильевна шикает на меня. Мы с ней и не подруги, и не враги. Между нами нейтральные отношения, больше поддерживающие в разных делах и в каких-либо ситуациях.
Всё взгляды присутствующих на совещании устремлены на меня. Откашливаюсь и одергиваю блузку, пройдясь ладонями по юбке.
‒ Извините, задумалась, ‒ проговариваю полушепотом, кидая взгляд на его скрещенные руки, и стараюсь вникнуть в равномерные и однотонные слова декана, что рождают только скуку и навевают на сон.
Все мысли занимает Паша. Как он там? Справился ли с машиной? Смог ли уехать в столицу? Пока я пытаюсь успокоить саму себя, что он всё-таки мужчина, к тому же взрослый мальчик, мой телефон оживает, вибрируя. На экране высвечивается сообщение.
‒ У тебя любовник что ли? ‒ чуть ли не во всеуслышание вскрикивает Лена, успевая прочитать не только имя написавшего, но и его содержимое. ‒ Лешка твой знает о нём?
На работе я никому не говорила, что мы с Лешей разошлись. Стоило ли? Моя семейная жизнь, тем более личная, никакого отношения к работе не имело. Правда, Карл Викентьевич думал иначе.
‒ Тихо ты, ‒ шикаю на неё, пряча телефон под стол.
«Варвара Яковлевна, до сих пор не могу отойти от твоего поцелуя», ‒ читаю слова, а щеки заливаются румянцем, как у подростка. Ещё и злюсь за его обращение ко мне. В ответ молчу, совершенно не понимая, что писать ему. Только кладу телефон на стол, как он снова оживает.
‒ И кто этот таинственный Пашка? Почему я о нём ни разу не слышала? ‒ Лена наклоняется в мою сторону и сыплет вопросами. ‒ Студента своего закадрила что ли?
Смотрит мне в глаза и улыбается, понимающе. Елена Васильевна в одно время имела отношения со старшекурсником. Втайне от всех. Да и я узнала совершенно случайно, ворвавшись к ней в кабинет момент их поцелуя. После этого Лена встречалась с ним только вне территории альма-матер. Только вот её слова больно ударяют по мне. Паша запросто мог бы стать моим студентом. И от понимания этого становится ещё больнее. Отвожу взгляд от неё и читаю слова.
«Я с удовольствием ходил бы на все твои пары, лишь для того, чтобы бесконечно смотреть на тебя. Ради этого готов даже на вышку поступить», ‒ одними губами беззвучно читаю его слова, а перед глазами стоит картина, как он сидит на «галёрке» улыбаясь…
Глава 33. Женский коллектив серпентарий или же…
Варвара
«Студента своего закадрила что ли?»
Лена всегда всё говорила прямо и честно. За это студенты её и любили, и недолюбливали. Она не притворялась, ставила зачеты так, как того те и заслуживали. И говорила в лицо тоже правду. Бывало, её слова больно ранили, но лучше так, чем ложь и притворство.
Я еле досидела до конца совещания, и как только услышала слова декана, что на этом всё, пулей выскочила из кабинета. Направилась сразу к себе, чтобы успеть скрыть слезы. Но Лена не отставала от меня и протиснулась следом прежде, чем я успела захлопнуть дверь.
‒ Ты обиделась что ли, Варя? Ну, ты же меня знаешь, что я говорю прямо, не подумав, ‒ не то оправдывалась, не
