Книга Причина остаться - Дженнифер Бенкау

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103

Ощущение американских горок, но не такое, как в прошлый раз. Я не могу соединить внутреннее с внешним, мое тело чувствует себя посередине. Зажатым в каком-то штопоре, а мне словно надо держаться.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я. Его объяснения звучат так, будто он стремится защитить меня и всех остальных от своей болезни. Седрик даже не представляет, насколько хорошо я умею заботиться о себе; насколько искусна в том, чтобы все терять и снова создавать из ничего. Хотя два его последних предложения выбили меня из колеи.

Я защищаю лишь себя самого, Билли. Я сам себя спасаю.

– Наблюдать, как тот, кто мне дорог, страдает из-за депрессии и из-за меня и погибает, – это… – Седрик вымученно улыбается, – не оставляет меня равнодушным.

– Конечно нет.

В этот момент улица изгибается, тротуар несколькими низкими ступеньками спускается вниз, и вдруг мы уже стоим на набережной за коваными воротами. Вода в полутьме кажется темно-синей и глубокой; накатывают легкие волны, раскачивая яхты и парусники, пришвартованные в дальней части дока. Устало развеваются флаги, время от времени звенят цепи креплений парусов. За пристанью возвышается большой отель, сияющий множеством золотых окон. Вид как с картинки, и ветер с особым солоноватым запахом реки Мерси ласкает лицо. Все это я воспринимаю лишь краем сознания, пока дожидаюсь мелодичного звучания голоса Седрика. Он словно поет мне, когда говорит, и насколько бы неприятной ни была тема… я бы с радостью слушала его намного дольше.

– Дело в чувстве вины, – произносит он наконец, – стыда. И если существуют таблетки и терапия, которые помогают лучше контролировать депрессию, то вина и стыд – средства, которые ее провоцируют, делают сильнее и ожесточают. Тогда мне становится нечем с ней сражаться. Видеть, как из-за меня кто-то страдает, – это придает депрессии силу, которая – звучит мелодраматично, но, увы, это так – угрожает моей жизни. Я научился относиться к этому очень серьезно. – Его взгляд скользит по воде и возвращается ко мне. – Ты права, нельзя спасти мир, вообще никого нельзя спасти. Но нужно заботиться о себе. И я делаю это, пока мои отношения не длятся больше одной ночи.

У меня начинает припекать глаза.

– Это несправедливо.

– Да. Несправедливо. Я не могу быть справедливым, не могу себе этого позволить. Это просто, – дернув плечами, он всплескивает руками, а затем засовывает их поглубже в карманы, – слишком опасно.

У меня вырывается печальный смешок.

– Я вовсе не это имела в виду. Несправедливо, что кого-то вроде тебя коснулась настолько кошмарная болезнь.

Его ухмылка выглядит почти беззаботной.

– Я не похож на типичного человека с депрессией, да? Рассказать тебе секрет? Именно это крайне типично. Можно кое о чем тебя попросить, Билли?

Боюсь, о чем угодно.

– Мгм.

– Если будешь обсуждать с кем-нибудь этот вечер, с Оливией, например…

– Я могу никому не рассказывать.

– Нет, это необязательно. Но если будешь с кем-то об этом разговаривать, то, пожалуйста, попроси его не распространяться. Не должны поползти слухи, моя мама… – Он замолкает, и я стискиваю зубы.

– Разумеется, – отвечаю я, но у меня в душе это слово отдает холодом. Все-таки в высших кругах везде одно и то же. Просто не должны пойти слухи о том, что у твоего ребенка психическое заболевание. Что подумают люди!

– Итак, Билли. – Седрик продолжает стоять, прислоняется к ограждению набережной и кладет руки на прутья по бокам. – Я обнажен. Тебе решать, что мы теперь будем делать.

Обнажен?!

Он. Не. Всерьез.

К сожалению, вынуждена признать, что душевный стриптиз ничуть не уменьшил привлекательность Седрика. Ровно наоборот. Я смотрю на него, скрестив руки на груди. Обвожу взглядом его длинные ноги, стройную фигуру, мускулистые плечи и руки, задерживаюсь на губах и в конце концов останавливаюсь на его глазах. Поразительно, однако в полумраке гавани они кажутся ярче, чем при свете дня. Хотелось бы мне изучить этот феномен поближе…

– Я отведу тебя обратно к твоему Гомеру, если хочешь. Без проблем.

От того факта, что в его голосе появляется легкая хрипотца, у меня в животе разливаются приятное тепло и тяжесть.

Карты раскрыты, и они мне не нравятся, мне ничего из этого не нравится, кроме… Кроме него. В нем мне, к несчастью, нравится все. Причем чересчур сильно.

Достаточно хорош, чтобы сделать что-то, о чем я завтра пожалею? Или даже слишком хорош?

– Или мы сейчас пойдем к Сойеру. У него в пабе живая музыка и до жути классная выпивка, а у тебя будет время подумать, чего тебе хочется дальше.

Нужно уйти. Прямо сейчас. Разум твердит это с абсолютной ясностью. Аргументы поглощает фоновый шум, но там было что-то про «влюбиться», «одну ночь» и «разбитое сердце».

Сделав шаг к Седрику, я слежу за тем, чтобы ограничиться одним шагом. Низ живота гудит.

– А какой откроется выбор, после того как мы посидим у Сойера?

– Пойдем ко мне домой, – отвечает Седрик с небрежной уверенностью. Мы стоим, наверное, на расстоянии локтя друг от друга, и это – черт возьми – слишком близко и слишком далеко. – А потом сядем у меня на балконе, я открою тебе бутылку вина, и будем разговаривать всю ночь.

Разговаривать? – мелькает у меня ироничная мысль.

– Всю ночь? – переспрашиваю я.

Седрик кивает.

– Или… – Он протягивает руку ко мне, едва ощутимо проводит ею по линии моей талии и с невыносимой медлительностью цепляется указательным пальцем за пояс моих джинсов ниже пупка. Очень мягко тянет меня к себе, а когда я поддаюсь, позволяя ему это сделать, его губы растягиваются в довольной улыбке.

«Это очень глупая идея», – вклинивается мой мозг, но почти сразу становится тише. Я поднимаю руки, кладу их туда, где распахивается рубашка Седрика, ему на грудь, как будто собираюсь его оттолкнуть. Но мне хочется обратного. Он твердый, теплый и просто неотразимый, и я уже задаюсь вопросом, что бы почувствовала, если бы между моей и его кожей не было ткани рубашки и футболки. У него совершенно гладкая грудь? Или на ней есть немного волос? И куда ведут линии его татуировки, и имеет ли она какое-то значение, и сумею ли я его прочесть?

– Или? – повторяю я, мой рот замирает совсем рядом с его. Внутри у меня что-то томительно сжимается, и это определенно не желудок.

Он наклоняется к моему виску, его дыхание течет по моему уху, как намек на прикосновение.

– Или, –

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103