— Я ночами плохо сплю, потому что я тебя люблю, — пропела Мирослава, обдумывая, как признаться в случившемся. Поделиться хотелось до чертиков, но зная подругу, делать этого сейчас не стоило. Чего доброго, свадьбу сорвет новым скандалом. Вот вернется — и тогда можно.
Сотовый телефон пиликнул, извещая о приходе сообщения в WhatsApp. Без энтузиазма Иванова разблокировала экран и застыла. «Кобелино» — высветилось имя контакта. Мда, хорошо, что он не видел.
— Это кто? — кивнула Ира на экран.
— Костя… — чуть слышно призналась та, боясь открыть сообщение полностью.
— Бес? Че ему надо? А кликуха точная, — усмехнулась Василькова, тыкая в рот Миры каравайцем, мол, жри, че сидишь.
— Попрощаться, наверное, — предположила Мирослава и отложила сотовый в сторону. Настроение тут же откланялось, и усугублять не решилась.
К вечеру, когда выдалась минутка остаться одной, решилась и открыла сообщение: «Don Omar ft. Zion & Lennox — Ella, Ella. Не скучай!» Ожидаемо, что присланный трек сразу попал в избранное. Ничего особенного, но слова «качали» волнами бархатной привязанности к отправителю не меньше, чем ритм композиции. Та ситуация, при которой хочешь разозлиться, огорчиться, но не можешь.
Два дня пролетели, как миг. Отчаяние подступало семимильными шагами, наращивая нервозность и замыкая в себе. Мира старалась подавлять уныние, цепляя одухотворенное выражение лица, как маску. Завтра Ира и Ромашка будут гулять на свадьбе Горина, а она, Мира, подчинится судьбе. Знает действенный способ — убежит в поле, подальше ото всех, и проорется до сорванного горла. На какое-то время хватит. Дальше по школьной программе: повторенье — мать ученья.
Семейство Ивановых и Ира сидели на веранде, лузгая семечки. Расковыривая задолбавший в край заусенец, Мира сидела у заборчика на перевернутом ведре.
— Ира, вы когда выезжаете? — спросил папа Гера, перекладывая ногу на ногу.
— В пять утра, — скривилась подруга. — Ехать не хочу, капец.
— Срамно не ехать. Не по-людски ето, — нравоучительно заявил дед Василий.
— Славунтича не хочу оставлять, — вздохнула подруга. — Уговорю Ромашку уехать сразу, как все закончится. Регистрация в двенадцать, вроде. Кстати, Маргарита Васильевна, вас тоже там ждут.
— А куда ж они без нас? — хохотнула Фрау Маман, почесав ступню о порожек. — Завтра как выспимся, так и рванем.
Встрепенувшись от своего безуспешного занятия, Мирослава подумала, взвесила все и посмотрела на отца.
— Пап… — сочинив на ходу легенду, продолжила, — мне написала одногруппница… Вопрос у нее есть к тебе, как к врачу…
— Я заочно не ставлю диагнозы, Мирочка, — тут же ответил родитель.
— Нет. Дело не в этом. У нее случился первый секс почти без боли и крови. В чем причина? — сказала и выдохнула. Собственно, нахрена она вообще этим озадачилась?
— Радоваться надо, что партнер умелый. Зачем причину искать? — усмехнулся папа Гера.
— Она девственницей была, вообще-то. А ни боли, ни кровищи ручьем. Так… пару капель, — не унималась Мира. — Может, ей в детстве повредили что-то?
— Мозги ей, блядь, повредили, Мира. Или она проспала, когда их Боженька раздавал, — встряла Фрау Маман. — Передай своей подруге, чтоб заботилась больше о предохранении. Правильно я говорю, Гера?
— Монмарансичка, ты чудо мое ненаглядное, — подтвердил папа Гера, а Мирослава приобрела розовый цвет в лице, понимая, что этим вопросом они с Гориным не озаботились.
— Передам, — буркнула и отвернулась. Ответа не дали, а смотрят на нее теперь с подозрением.
Если родители только улыбались, поглядывая странными взглядами, то Ира не из того теста. Не прошло и трех минут, как та подорвалась с видом озабоченного срочным делом человека и поволокла за собой Иванову. До первой завалинки шли быстро и молча.
— Когда? — не присев, Василькова бросилась в наступление.
— Два дня назад, — хотела Мира выглядеть виноватой, но не получилось. Улыбка сама собой расплывалась на лице.
— Кто? — сглотнув, спросила подруга.
— Я дам тебе три попытки, но ты угадаешь с одной, — поддела та, склонив набок голову.
— Бес? — не веря, тихо предположила Ира, глядя дикими глазами.
— Да. Костя, — окунувшись памятью в самую прекрасную ночь своей жизни, Мира не выдержала и уткнулась в шею подруги, обнимая, ища поддержки и делясь радостью, какой бы печальной она не оказалась по итогу.
— Хотела сказать, что убью суку… Но вижу, что ты не жалеешь. Славунтич, ты такая отчаянная… Я бы на такое не решилась при том, что проис… Похуй, забей! Как это было?
До самого отъезда подруги без устали болтали, делились новыми впечатлениями и даже сравнивали. Смешно, но, когда события имеют для тебя важное значение, возводишь их до уровня судьбоносных, раскрашивая самыми яркими красками, с примесью перламутра.
— Я тебе не говорила, но скрывать больше не могу, — начала Василькова. — Меня, пиздец, как гложет, если я от тебя утаиваю что-то… В общем, Никита не просто так свалил отсюда. Бес его чуть не порвал, когда узнал… Ромашка еле оттащил.
— А как он узнал-то?
— Я сболтнула Ромашке, а тот… — виновато вздохнула Ира и сорвала листок с куста неизвестного растения. — Извини, Славунтич.
— Ай! Поделом ему, — отмахнулась подруга. — Мне как-то легче стало.
Иванова продрала глаза ближе к обеду, часам к двум. Помня, какой сегодня день, она всеми силами уговорила себя встать, умыться, почистить зубы и встретить новый день. Все свершилось. Константин Горин официально женился.
Натолкнувшись в саду на папу Геру, который поедал малину с крыжовником, лежа на раскладушке, Мирослава остановилась.
— Пап? А вы почему дома? — сердце вдруг забилось раненой птицей о грудную клетку.
— Машина сломалась, Мирочка. Надо было ехать с Ромой и Ирой, но теперь уж все равно. Поздравим молодых, когда они в город приедут, — окатило все внутренности Миры очередной раз ледяной водой. Не надо ждать чудес, это не сказка.
— Ясно. А где Фрау Маман? — она стояла на тропике, прислонившись бедрами к забору.
— С бабкой деда ловят на пилораме. Скоро придут. А ты бы поела…
— Не хочу пока, — отмахнулась Мира, закусив губу. Нахлынула печаль, и жалость к себе затопила. Будет ли у нее когда-нибудь еще любовь? Взаимная.
— Я давеча говорил, че у меня дел полноть, — возмущенный дед Василий размашисто шаркал по тропинке. — А тепереча вы гоняитися за мной! Нонче Кузьмичу аккумулятор ставил. Ех, есть ищщо порох в пороховницах!
— Пап, не знаю, как насчет пороха, но ночами холостыми так лупишь, что глаза режет! — конвоировала беглеца Фрау Маман.
— Щельма языкатая! — сплюнул раздосадованный дед.
