на спинку кресла. Огден снова избавлялся от «улик»… Пожалуй, даже считал это своей непреложной обязанностью. Поскорее избавиться, будто вынести из дома мусор. Очистить и облагородить. Но это последняя продажа. Больше ни покупок, ни продаж. Довольно.
— Где мой сын?
— На своей половине, ваше сиятельство.
— Чем он занимался в мое отсутствие?
Огден перехватил формуляр, весь поджался:
— Большей частью молодой господин был дома. Отлучался лишь два или три раза.
— И никаких визитов? Ни к нему? Ни он сам? Во дворец?
— Мне об этом не известно, ваше сиятельство. Достоверно могу сказать, что к нему визитов не было.
Я кивнул управляющему на мягкое кресло перед столом:
— Ты можешь присесть, Огден.
Он не возражал, устроился на подушках даже с каким-то облегчением:
— Благодарю, ваше сиятельство.
Он, как обычно, был сама учтивость и благодушие. Но я интуитивно улавливал, что он напряжен. Будто внутри от копчика до лысеющей макушки натянулась струна. Я почти читал в его глазах, что он мечтал скорее уйти. Или все же казалось?
— Мне нужны подробности, Огден. Все, что ты знаешь.
Он замялся:
— О той… неприятности, мой господин?
Я кивнул.
Он вновь перехватил формуляр, потер кончик носа. Я заметил, что у него влажные пальцы и ладони в красно-белых пятнах. Волнение? Недуг? Духота?
— Ты здоров, Огден?
Он склонился, сидя в кресле. Буквально согнулся, будто мучился от приступа рези в животе:
— Благодарю, ваше сиятельство, я здоров. Суета, — он даже улыбнулся. — Хлопоты.
— Тебе нужен помощник?
Он поспешно покачал головой:
— Что вы, мой господин. Лишь сиюминутная слабость. Я со всем справляюсь.
Я кивнул, выдыхая дым:
— Итак, я слушаю.
— Все было как обычно, за исключением того, что его высочество покинул дом в большом раздражении.
— Сколько там было рабов? Кто именно?
Он с готовностью кивнул:
— Шестеро, мой господин, как я и говорил. Две наложницы, — он уткнулся в формуляр и сосредоточенно тыкал пальцем, выискивая данные, — стоимостью семьсот двадцать и… девятьсот пять геллеров. Одна домашняя рабыня за сто пятьдесят. Вальдорец за пятьсот. И два полукровки по двести двадцать геллеров каждый. Итого…
— Достаточно.
Итоговая сумма меня не интересовала. Продажная цена этих рабов будет в лучшем случае вдвое меньше названной Огденом. По крайней мере, женщин. Интересовало другое.
Огден предвосхитил мой вопрос:
— Рабов допросили, ваше сиятельство, но они не смогли ничего сказать. Одна из наложниц была под седонином, остальные пьяны или под иным воздействием. Других рабов в покоях не было. Молодой господин в ту ночь даже охрану отпустил.
Я кивал, гоняя во рту дым:
— Ты можешь идти, Огден. Прикажи обед. И пришли ко мне ту новую рабыню. Лелию. Хочу, чтобы она прислуживала за столом.
Он вновь напрягся. Лишь на короткое мгновение, но я успел это заметить.
— Как прикажете, мой господин. Сию же минуту.
Он снова согнулся и, наконец, вышел.
Глава 15
Я все еще сама не верила, что мне позволили выйти из медблока живой. Даже удивилась тому, что вообще проснулась несколько часов назад. После всех препаратов Тимона я чувствовала себя несколько странно, будто не совсем наяву. Ноги казались легкими, словно наполненными воздухом. Я едва не парила над полом. Или так представлялось от радости. Все только и говорили, что Квинт Мателлин вернулся. И в груди будто звенело. Когда отец рядом, Невий не посмеет… я очень на это надеялась. И слова управляющего, которые я услышала тогда, вселяли какую-никакую надежду. Огден сам ждал возвращения господина, надеясь, что это приструнит высокородного ублюдка.
Но я вспоминала и другие слова. О том, что тогда господин был расположен ко мне, а вернувшись, может даже и не вспомнить о моем существовании. Квинт Мателлин — мой единственный шанс выжить в этом аду.
У дверей медблока ждала Гаар. Улыбнулась, увидев меня, кинулась на шею, обнимая:
— Как же я переживала! — ее голос дрожал.
Я обняла с ответ. Ее талия казалась неестественно тонкой. Я даже поймала себя на мысли, что боюсь сильнее прижать, чтобы не покалечить. Уже давно не помню, чтобы так радовалась кому-то.
— Как я рада видеть тебя, — я даже чмокнула ее в бледную щеку.
Она отстранилась. Глаза, похожие на маленькие галактики, сузились. Гаар внимательно смотрела, поджав губы:
— Ты выглядишь здоровой, — она радовалась, но в тоне чувствовалась настороженность.
Я кивнула:
— Я здорова.
Гаар взяла меня за руку и повела в коридор:
— Господин управляющий велел мне присматривать за тобой сегодня. — Она сжала мои пальцы: — Так что, мы весь день проведем вместе. И ругаться не будут. Даже Сильвия. — Она вновь обняла меня и тихо затараторила в самое ухо: — Если бы ты только знала, как я переживала. Места себе не находила. Я никак не могла решить, правильно ли поступила, сказав управляющему? Никак не могла. Понимаешь? Я так мучилась…
Я отстранилась, взяла ее за руки, посмотрела прямо в глаза:
— Правильно. Не вини себя. Иначе я умерла бы там, под потолком. Или меня бы нашли. Не управляющий, — я покачала головой, — кто-нибудь из тотуса Невия. И тогда… все было бы гораздо хуже.
Гаар привстала на цыпочки, дотягиваясь до моего уха:
— Тех рабов, которые были там, продают. Всех. Я слышала. Управляющий распоряжался.
Я опустила голову, вытирала об платье влажные ладони. Все то время, которое я пролежала в сознании, жуткие картины снова и снова всплывали перед глазами. Непрошено, ярко. Я будто чувствовала запах дарны, слышала тягучую музыку, стоны, вскрики. Видела тела и безумные лица. Я гнала их усилием воли, как ночной кошмар, запрещала себе вспоминать, но они снова и снова преследовали. Тогда я старалась вспоминать другое. Теплую купальню, пахнущую бондисаном, белесые клубы пара. Как я аккуратно провожу мыльной мочалкой по твердой груди, по черному рисунку, на который, казалось,
