прицельно отстреливали, поливали сверху расплавленным битумом, закидывали комьями горящей промасленной пакли. Теряя инициативу, нападавшие окапывались, прятались в апрошах.
Стратег откладывал решающий штурм, не желая получить победу ценой больших потерь. Катапульты продолжали забрасывать полис камнями. Осада грозила принять затяжной характер…
Кимон в последний раз прошелся точилом по лезвию ксифоса. Закончив заточку, ковырнул куском мягкой кожи жир в пиксиде и протер меч. Затем покачал его на ладони, ловя свет от масляной лампы. Полюбовался, как пафлагонская сталь отливает голубым блеском.
Внезапно полог шатра разошелся, впустив скопарха Менона…
Четыре года назад уроженец Фарсала собрал по просьбе Фемистокла отряд добровольцев, чтобы с оружием в руках встретить персидскую армию. Отец Менона происходил из лаконской Тегеи, поэтому фарсалец считал себя дорийцем.
Перед лицом надвигающейся опасности немногие полисы Фессалии, которые сохранили верность Элладе, присоединились к союзникам на Истмийском перешейке для обсуждения дальнейшего плана действий.
Вместе с боевиками своего летучего отряда Менон обеспечивал охрану конгресса. Когда его участники разъехались, Кимон вызвал фарсальца для серьезного разговора.
Вскоре отряд в полном составе отправился во Фракию. По данным связника Аристида в Сардах, армия Ксеркса собиралась, перезимовав в Лидии, переправиться из Абидоса в Дориск, чтобы оттуда двинуться на Афины.
Менон и его боевые товарищи получили задание: предложить свои услуги в качестве наемников Тритантехму или Гергису — командирам той группировки армии захватчиков, которая продвигалась в сторону Македонии вдоль Пангейского хребта. На самом деле они должны были вредить любым планам персов.
Тритантехм принял их условия, так как получил от Ксеркса приказ принимать на службу всех эллинов, присягнувших шахиншаху на верность. Во время переправы через Нест Менон получил ранение в ногу.
Когда его спрашивали, где это произошло, фарсалец не моргнув глазом отвечал, что под Фивами. Вернувшись на родину, он долго лечился, потом на правах метека жил в Афинах. За боевые заслуги перед Советом и народом ему было даровано афинское гражданство.
Кимон разыскал бывшего связника в кварталах дема Гаргетт, чтобы предложить ему службу в должности начальника армейской разведки — скопарха. Хромота не мешала мастеру ножевого боя участвовать в ночных рейдах.
Фарсалец оказался исполнительным офицером и хорошим собеседником. Если на передовой складывалась непростая ситуация, то перед созывом штаба Кимон предпочитал обсудить детали именно с ним. Как правило, скопарх давал хороший совет.
— Заходи, садись. — Стратег дружелюбно махнул рукой.
Усевшись на дифрос, Менон поправил перевязь, чтобы ножны не упирались в пол. Змея на бронзовой кнемиде из-за вмятины перекосилась, отчего казалось, будто она разевает пасть в предсмертной агонии. Кимон подумал, что фарсалец сам как эта змея: немало персов ошибочно посчитали его увечье слабостью, за что и поплатились жизнью.
Стратег разлил вино по походным кубкам-котилам. Закусили подсохшей лепешкой, оставшейся от обеда. Кимон насупился — привычного удовольствия выпивка в этот раз не приносила.
Машинально налил еще, но так и не поднял сосуд.
— Чего такой хмурый? — спросил скопарх.
— Вот что, — кусая губы, ответил стратег, — когда персы вылезли за ворота, мы им вломили. Они урок запомнили, поэтому вряд ли повторят попытку. Но другого способа прорваться в крепость я не вижу. Похоже, что осада гарнизон не пугает. И это не дает мне покоя…
— Еще как пугает, — усмехнулся Менон. — Ты когда-нибудь видел, что творится в пифосе, где сидят голодные крысы?
Кимон кивнул:
— Они друг друга жрут.
— Вот именно, — довольно заключил скопарх. — Нужно сделать из Эйона пифос, тогда персы станут крысами. Мои люди допросили языка и выяснили, что командир у них — хазарапатиш Бог. Он до войны сидел наместником во фригийских Колоссах, по-персидски — "шахраб". Среди его офицеров есть несколько родственников Ксеркса, а значит, они привыкли к роскоши. Понятное дело, что простым такабарам достаточно хлеба и воды. Но знать будет рвать друг у друга лучшие куски. Отними у них сдобу, так они на ячмень не перейдут. Вспомни, как Левтихид осаждал Сест.
— К чему ты клонишь? — спросил Кимон.
Просто чтобы уточнить, потому что уже знал ответ на свой вопрос.
— Наш лучший союзник — голод, — отрезал скопарх. — Сколько они там сидят?
— Месяца три-четыре…
— По моим подсчетам, провиант на складах, которые были построены Ксерксом перед началом войны, подходит к концу. Перекрой дороги к городу, каждую тропинку, где пройдет мул или осел. Так, чтобы по всей Филлиде не осталось лазейки для фракийского обоза. Когда персам останется только варить постельные ремни, они взбунтуются. Чтобы этого не допустить, Бог пойдет в лобовую. Тут мы его и встретим.
Кимон довольно улыбнулся.
Так и есть — фарсалец снова оказался на высоте. Стратег и сам думал о том, что положение у Бога безвыходное. Но откуда Менон знает все наперед?
Вообще-то брать крепости измором — это известный прием в военной тактике, хотя без точных разведданных тут не обойтись. Хороший скопарх в таком деле незаменим.
Теперь, когда на сердце отлегло, стратег в охотку осушил котилу.
Решил по-дружески поддеть Менона:
— Вы, дорийцы, строго следуете традициям своего законодателя Ликурга. А ведь он даже не был царем… Презираете мастеровых… Илотов держите в кулаке — это ладно, раб покорен, пока рубцы от плетей свежие. Но в быту ведете себя странно: как будто все как один выросли в одной казарме, таксиарха у вас не отличить от простого гоплита. Украшений не носите, едите одно и то же… Как вы воинское звание различаете на расстоянии?
— Так мы просто всех знаем в лицо, — снова ухмыльнулся скопарх. — Я офицера не по званию называю, а по имени. Но это не значит, что я не выполню его приказ.
— Это да, — согласился Кимон, — к дисциплине вы приучены. В рукопашной тебе тоже нет равных. Я про другое… Вот смотри: мы пьем из глиняных котил. А я вот скучаю по серебряному канфару — его красиво изогнутым ручкам, тонкой гравировке, фигуркам нимф… Неужели тебе все равно, из чего пить?
Скопарх пожал плечами:
— Мне не все равно, что пить.
Кимон вздохнул:
— Себя вы считаете истинными эллинами, а нас, афинян, — потомками пеласгов, то есть варваров. Хотя не умеете строить ни храмов, ни дворцов. Даже колонна у вас — столб с нашлепками, никакого изящества.
Менон вздернул брови, казалось, он не понимает своего командира. Колонны как колонны, ионические закорючки лучше, что ли…
— Ладно, — стратег хлопнул скопарха ладонью по колену, — не обижайся, просто мне вино в голову ударило. Скажу тебе прямо: я рад, что ты дориец. Вы мало болтаете, зато держите слово. В бой не бросаетесь сломя голову, но если уж ввязались, будете стоять до конца. Я считаю, что
