и двинулся к дому, удивляясь своей раздражительности.
Таков был его первый опыт общения с Ингой во время самостоятельной прогулки. Не очень, надо прямо сказать.
Уже вечером, сидя в кабинете у отца «на приёме», они поняли не только природу его раздражительности, но и алогичность слов Инги.
– Отец. Я не понял ничего, что она хотела мне сказать.
– Это нормально. Процессы в твоём мозгу только-только начинают движение к восстановлению твоей памяти. Поэтому такой сумбур. Не волнуйся. Это просто идёт наладка контакта между вами.
– Контакт, едрён-батон. Если она так будет рассказывать – я не скоро ещё что-либо вспомню.
Вадим Аркадьевич снисходительно улыбнулся:
– Ну, так бывает. Когда из-под крана выливается больше воды, чем может пропустить слив – раковину начинает затапливать. Так и здесь – ты привыкаешь к самому себе, как бы…
– Ты точно уверен, что это нормально?
– Уверен. Если всё было так, как ты сказал, то нормально.
– Всё, что запомнил, я рассказал тебе. Не гарантирую дословность – я не могу дословно пересказывать откровенную бредятину. Какое-то логическое несоответствие.
Вадим Аркадьевич про себя с удовлетворением усмехнулся – «Над этой, как ты выразился, бредятиной ты, Серёжа, и работал в последнее время».
– Вот, Серёж, правильно. Ты почувствовал этот конфликт. Помнишь, я тебе его показывал на примере домино? Вот оно и есть – «логическое несоответствие».
Глава двадцатая
День десятый
Археология
– Любопытно, да, пап? Мама поехала на Джангуль, а ведь Инга упоминала о нём…
– Может, мы обсуждали с Олей эту поездку, а ты краем уха услышал…
Вадим Аркадьевич проехал ещё немного и остановил машину.
– Ну и ветрюга. Неужели мама может рисовать в такую погоду?
– Если человек любит что-то, то какое для него имеет значение, какая погода? Но ничего; сейчас вниз спустимся, там не будет дуть вообще…
«Хм… И это где-то я уже слышал… Тоже краем уха?»
Сергей вылез из машины и осмотрелся.
Две петляющие колеи вели вперёд. Чуть подальше они вдруг исчезали, потом появлялись вновь: несколько балок разнообразили плоский, как стол, пейзаж.
Очевидно, почему это место называется урочищем – когда-то здесь были ступени, чтобы какой-то исполин мог бы спуститься к морю, образно говоря. Теперь этот спуск пришёл в запустение; каменная кладка разрушилась от морских волн и ветра, занеслась землёй, и к её разрушению присоединился растительный мир.
Белый известняк и пробивающаяся к свету свежая трава придавали пейзажу нарядность, несмотря на кислую погоду. Как только солнце появлялось из-за туч и тени ложились на склоны оползня, живописность места возрастала в разы.
– Ого! Как красиво! – не мог скрыть своего восхищения Сергей. – В какую сторону пойдём?
– Вот здесь спуск; пойдём, Серёж. Сейчас найдём Ольгу… Я вас оставлю – съезжу в Черноморское, затоварюсь, а вы пока погуляете здесь…
Сергей с Вадимом Аркадьевичем стали спускаться по тропе. Ветер перестал ощущаться вовсе. Стало комфортно, теплее.
«Это что-то необыкновенное», – кружилась эта мысль в голове у Сергея. У него было ощущение, что они приехали в место, о котором ещё никто не знает. В место, где ещё сохранилась какая-то первобытность природы. Чудно так.
И впрямь – можно сравнить это каменное царство с античными развалинами; тут Инга оказалась права. Чем, например, усыпанный камнями склон балки не похож на остатки древнего театра?
А ещё, посмотрев на перспективу джангульского побережья, приходят на ум сравнения с огромными глыбами льда, припорошёнными прошлогодней листвой, скатывающимися в морскую пучину.
Сергей посмотрел на отца:
– Здорово!
– Скоро потеплеет, всё расцветёт – тогда Олю отсюда не вытащишь и за уши. Предлагаю в гостиной одну стену обклеить однотонными обоями – её можно завесить картинами мамы.
– Хорошая идея! – поддержал отца Сергей. – Какого цвета?
– Думаю – голубым цветом покрасить. Оно ведь и с сюжетом картин перекликается – мама в основном пейзажи рисует; и с коричневыми рамами хорошо гармонирует.
– Красиво будет,– согласился Сергей.
Окинув взглядом берег, он спросил:
– Где она рисует?
– Где-то там, – махнул Вадим Аркадьевич вправо. – Но мы с тобой сходим туда ещё; самому захотелось немного прогуляться.
И мужчины стали спускаться по тропе, что петляла между белыми скальными обломками – останцами. Некоторые из них накренились так – удивляешься, что их удерживает от того, чтобы они с грохотом не покатились вниз?!
– Что это за порода?
– Известняк, как и везде. Видишь, целые куски породы как ящики из стола выдвигаются? Это потому, что каменная толща расположена на глинах. Вода сквозь известняк просачивается до неё, увлажняет, размягчает глину, и все эти здоровенные камни соскальзывают вниз. Один раз так соскользнуло, что окна в домах побились…
– Почему они соскальзывают?
– Тут уклон есть; недалеко расположена, как говорят геологи, антиклиналь. По её склону всё и соскальзывает.
– Уклон? – удивился Сергей, намекая на ровную степь.
– В смысле залегания пород. Породы здесь залегают под углом. Ведь ещё глубже под нами находится склон одной из древних гор, которые возвышались здесь в эпоху мезозоя. Потом она опустилась и оказалась погребённой под отложениями поздних эпох неогена. Теперь вот снова поднимается, обнажая перед морем и ветром древние породы. Вполне возможно на её склонах найти окаменелости динозавров или первых цветковых растений.
– Откуда ты это знаешь?
– У меня друзья есть – геологи. Вот они и рассказали. И сам я читал про это – интересно ведь. Чтобы поддерживать мозг в тонусе, нужно часто читать. Ещё лучше, если будешь читать книги с незнакомой пока, далёкой для тебя тематикой. Это и для кругозора полезно, и для мозга упражнение. Конечно, по большей части я читаю про медицину; и всё же нужно включать в свой рацион и другую литературу; науки дополняют друг друга.
Вадим Аркадьевич с Сергеем подошли к небольшой бухте и стали наблюдать, как вздыхает море. Волны мерно покачивались; тихие всплески ласкали слух. Сергей повернулся спиной к морю и стал обозревать удивительную страну камней.
– Вон цветы уже появляются, – заметил Сергей жёлтую россыпь. – Это не те самые цветковые, про которые ты говорил?
Вадим Аркадьевич, усмехнувшись, покачал головой на шутку:
– Это ирисы. Первоцветы. Легенда гласит, что название им подарил древнегреческий целитель Гиппократ. За многообразие расцветок это название он и дал цветам, в честь Ириды. Она была вестницей богини Геры и осуществляла связь между Олимпом, миром людей и миром умерших – провожала души в царство Аида.
– Хм… А при чём здесь цветы? Не понял логики…
– Ирида – по совместительству ещё и богиня радуги. Радуга соединяет все три мира.
Мужчины поднялись выше и полюбовались вблизи на первые послания весны.
Вадим Аркадьевич повернулся к морю:
– Там, совсем недалеко от
