и как им удавалось поднять огромные блоки так высоко в горы. Но однажды вождь уджибандеви рассказал навестившему его вождю другого племени о маленьких светло-зеленых листочках растения тепи, из-за которых камень таял, словно масло. Нужно было всего лишь потереть листочками любой камень, и из него можно было лепить все что угодно. Через некоторое время камень становился красным, блестящим и твердым, как раньше. Вождь уджибандеви не раскрывал тайну того места, где росло растение тепи, потому что обещал Небесным Богам никому не говорить об этом. Однако, сказал он, если внимательно следить за движениями всех птиц на свете, в один прекрасный день они приведут вас к нему. Эту историю передавали из уст в уста, от племени к племени, от народа к народу по всему огромному континенту. Но как бы внимательно ни следили за птицами, никому не удалось отыскать это растение. Прошли столетия, но историю вождя уджибандеви не забыли. Ее услышало могущественное племя инков. Огромное войско пришло к трем красивейшим городам уджибандеви, чтобы захватить их и выведать тайну. Но уджибандеви исчезли. Инки обнаружили лишь три пустых города-призрака, но ни одного скелета. В ярости они разрушили удивительные здания и обнаружили глубокие подвалы и подземные туннели, уходящие глубоко в горы. Но и там не было народа уджибандеви. И инки построили свои города на руинах прежних, но им было далеко до прекрасных и величественных городов уджибандеви. Историю о листьях растения тепи, благодаря которым камень таял, как масло, почти забыли. Но однажды, спустя много столетий, молодой священник-иезуит Пьетро де Фрейтас после долгого утомительного путешествия в самую глубину незнакомых ему джунглей рассказал удивительную историю: у самого подножия гор он вышел к узкой долине, по которой протекала небольшая речка. Прямо посреди долины возвышалась огромная отвесная скала, поднимающаяся вверх на сотни метров. Потоки речной воды водопадом стекали с этой скалы. Но повсюду, до самой вершины скала была испещрена отверстиями. Птицы с черно-желтыми клювами влетали туда и вылетали оттуда. Они свили там гнезда. Наблюдая за происходящим, молодой священник-иезуит заметил птицу, несущую в клюве зеленый листок. Размахивая крыльями, чтобы удержаться на месте, птица прижала листок к гладкой скале. И в ней сразу же образовалась ямка. Птица улетела и вернулась с новыми листками в клюве, и совсем скоро в скале уже виднелось небольшое отверстие. Пораженный увиденным, Пьетро де Фрейтас решил отыскать то место, откуда птицы брали эти листья. Но у него ничего не вышло, птицы летали высоко над верхушками деревьев, и ему не удалось за ними проследить. Священник-иезуит написал о своем наблюдении целую книгу, но ему никто не поверил. Потом в эту страну пришли «чертвозьмишники». Местные жители прозвали их так, потому что они говорили «черт возьми!» обо всем необычном, что видели вокруг. Главным «чертвозьмишником» был Генри Бейтс. Он прочитал книгу Пьетро де Фрейтаса и надеялся отыскать птиц и листья, благодаря которым камень становится мягким, как масло. Поговаривали, что в джунглях обитают племена индейцев-отшельников, вполне возможно, потомков мистического народа уджибандеви, и они до сих пор хранят знания об этих листьях, вот только отыскать эти племена никому так и не удалось. Ни Генри Бейтсу, ни его последователям – «чертвозьмишникам», ни американцам, вырубающим джунгли в поисках нефти, ни даже волшебнику Изидоро так и не посчастливилось найти разгадку этой великой тайны».
Тайны джунглей, тайны саванны. Стучали колеса поезда, темнела ночь, Мино отчетливо слышал голос Изидоро.
Поздно вечером, через много часов после того, как Изидоро обратился в пепел, Мино все-таки пришел в деревню, где начиналась железная дорога. Он спрятал Таркентарка в темном переулке, взял с собой два кожаных мешка, набитых золотыми и серебряными монетами, и большие, но легкие коробки с бабочками и, прижимаясь к стенам домов, побрел по деревне.
– El ferrocarril? – рискнул он спросить нищего, забившегося в угол дома.
– Вон там, вдалеке, – ответил нищий, зажав в руке серебряную монету.
– Она ведет прямо к морю? – прошептал Мино.
– Si, si, прямо к морю, далеко-далеко отсюда.
И тут Мино увидел: длинная, состоящая из нескольких кусков змея лежала наготове на дороге, которая и сама не была похожа на обычную дорогу, а представляла собой две полоски гладкого железа, простирающиеся в бесконечную даль ночи. Прямо к морю, подумал он.
Ему удалось незаметно забраться в вагон, загруженный бревнами, и отыскать себе там местечко. Там он лежал тихо, как мышка, и ждал. И вот через несколько часов раздался ужасный грохот, затем пронизывающий скрип, закричали какие-то люди, и, наконец, Мино ощутил рывок: поезд отправился к морю.
Мино Ахиллес Португеза, тринадцати лет от роду, ехал к морю.
А ведь совсем несложно стрелять в этих гринго и коммандеров. У него было четырнадцать патронов, и все они угодили в цель. Именно туда, куда он и целился. Они шлепнулись на землю, как свиньи. И остались лежать в грязи, как свиньи. Слишком поздно он понял, что во рту одного из них торчала зажженная сигарета. У того, кто стоял спиной к Мино и упал лицом прямо на облитого бензином Изидоро.
Уничтожить этих гринго и коммандеров было легче, чем наступить на муравья. Кстати, на муравьев он без особой на то необходимости никогда не наступал. Но он бы без промедления избавился ото всех гринго, армейцев, карабинеров, коммандеров, встающих у него на пути. Бесполезные твари. Уничтожающие растения, животных и людей. Приносящие с собой бедность, несчастья и болезни. Вселяющие страх. Один муравей важнее, чем десять гринго. А муравьев на свете много: они работают в миллионах и миллиардах республик, эти рабочие бригады, вспомогательные войска, разведчики, фермеры, охотники, рабы-добытчики, инженеры, умеющие починить все что угодно. Они маршируют по всей стране, нагруженные отпиленными кусочками свежих листьев, крылышками мух, паучками, личинками термитов – всем, что может для чего-нибудь пригодиться. Муравьи могут уничтожить целый дом, но для этого им нужна весомая причина. Муравьи никогда бы не уничтожили целую деревню просто со зла или ради собственного удовольствия. В существовании муравьев есть смысл. А в существовании многих людей – нет.
Мино лежал в вагоне поезда, мчавшегося в ночи, и ощущал твердый комок в груди, ему было больно. Он лежал с открытыми глазами, уставившись в никуда. Он остался один. Папа Маджико умер. А он не умер, с собой у него были два полных мешка монет и двадцать семь ящичков с бабочками. И он умел показывать фокусы. Умел творить чудеса, в которых, на самом деле, не было ничего чудесного. Он знал, что настоящие чудеса обитают в
