и я кивнул, соглашаясь.
– Рассказывайте.
А что рассказывать, подумал я, о красной черепахе? об оранжевом человеке без имени? о Лю и Линде? или о том, почему я прусь через все эти миры?
– Этот человек… его настоящего имени я не знаю, – подумать только я всё-таки это говорю. – Он… он украл моего сына, и теперь я гонюсь… преследую его. Проблема в том, что в разных ми… в разных землях он выглядел по-разному.
– Что значит по-разному? – спросил констебль.
– Что такое проблема? – почти одновременно с констеблем задала свой вопрос Джоанна.
И мы с Хёрстом посмотрели на неё.
– Джоанна Бэнкс, приказываю вам двигаться в двадцати шагах впереди нас.
Джоанна сверкнула глазами, но возражать констеблю не посмела. Констебль смотрел ей вслед, пока она не отъехала на достаточное, на его взгляд, расстояние.
– Так что значит «по-разному»?
– Я видел его змеем, я видел его драконом. Может, он и другие обличья принимать может. И тот камень, что показывал Питер… Я знаю, где водятся такие камешки. И я знаю, что они были там.
Констебль сразу уцепил главное для себя.
– Значит, по Дальним Землям бегает тварь, вера которой столь велика, что она может обернуться кем угодно, и эта тварь убивает людей?
– Как будто так, – сказал я. – Но вообще-то в других землях он этого не делал.
– Чего этого? – не понял Хёрст.
– Не убивал, – сказал я. Хотя… – Насколько я знаю, – внёс я поправочку.
– То есть нашему королевству оказана честь, – недобро улыбнулся констебль.
Я промолчал.
– Но ты можешь его одолеть?
Вот мы и перешли на «ты».
– Я не знаю, – сказал я медленно. – Я могу только надеяться.
Констебль хмыкнул, почесал лоб средним пальцем правой руки.
– Выходит, я должен помогать тебе, – сказал он.
– А я тебе, – сказал я.
– Ты когда-нибудь участвовал в поединках?
Твою мать. Поединок.
XX
– Дуэль – это просто.
Вот с этих слов в гостинице «Рубеж», в комнате констебля началась лекция на тему «Что такое поединок, как его провести и при этом не умереть». После недолгих препирательств, в которых участвовали констебль, шериф (оба на законных основаниях), Джоанна (не имея на то никакого права) и я (не имея на то никакого желания и основания, но меня всё время в это препирательство втягивали). Шериф считал, что научать меня должен констебль – как представитель власти, столичная штучка и знаток последних веяний, констебль же упирал на то, что опыт здесь важнее, да и какой он знаток; всего один поединок! – восклицал шериф, у вас был поединок?! – восклицала Джоанна; уймись, хором говорили представители власти; скажите ему, Григорий, говорил шериф; да какая там столица, с каких это пор Йорк – столица? – это уже констебль; ну и как там в Йорке? уймись, Джоанна! уж и спросить нельзя; мастер Григорий, скажите им!
И так далее, в том же духе. Сошлись на том, что начнёт Гривз, а констебль поможет.
– Дуэль – это просто. В урочный час вы выйдете друг против друга, и тот, кто останется жив – победил. И вот что ещё. Нельзя пользоваться истинными вещами. Вот, – и шериф в замешательстве посмотрел на констебля.
Доннерветтер, сакраменто. Какая короткая лекция. И из-за этого они препирались четверть часа.
– Насколько я знаю, – задумчиво сказал констебль, – для тебя все может быть немного по-другому.
Шериф, моргая глазами, некоторое время смотрел на констебля.
– Ах да, – сказал он наконец, – разрушитель веры. Сынок, ты же обвиняешься в разрушении веры, так что губернатор может счесть, что тебе будет достаточно отбить атаку дуэлянта. Бывало такое, бывало.
– Но потренироваться надо, – сказал констебль.
– Да, – согласился шериф. – Потренироваться надо. Завтра.
– Завтра, – согласился констебль. – Отдыхайте, мастер Григорий. А я наведаюсь в салун. Поговорю кое с кем. Джоанна!
– Да, дядя Джефф.
– Завтра у мастера Григория будет тяжелый день.
Вот так вот, милая, подумал я, застукали нашу черешню. И ведь не докажешь ничего. Джоанна потемнела с лица, надо полагать – покраснела, и быстро вышла из комнаты
XXI
– Давайте попробуем еще раз, – терпеливо сказал констебль.
Я вздохнул и сказал:
– Конечно, Джефф. Само собой.
– Ну что? – крикнул с вершины холма шериф.
– Попробуем ещё раз! – крикнул в ответ констебль.
– Хорошо! – крикнул шериф. – Давайте!
Мы разошлись на пятьдесят шагов.
– Готов? – крикнул шериф с вершины холма.
Готов, подумал я, глядя на силуэты Гривза и Джоанны, чётко видимые на фоне полуденного неба. Прикончит меня этот дуэлянт, как пить дать, три раза пытался, и что-то всё без толку. Копать-колотить! Не появляется в моей руке этот растреклятый арбалет, и всё тут!
– Готов!
– Начали! – проорал шериф и для вящей наглядности махнул рукой.
Ну же! подумал я яростно, давай, скотина!
И услышал, как тренькнула тетива арбалета, и болт с тугим свистом ушел в небо над головой констебля.
И увидел, как, удручённо покачав головой, зашагал ко мне Джефф Хёрст.
Я опять убит.
– Если бы я не видел своими глазами… – сказал подошедший констебль.
Я молчал. В самом деле, у меня же получалось. Я доставал ложку, заверял рану, и почти разжёг костёр.
Подошёл шериф с Джоанной, и теперь на меня смотрели все трое. Один раз я уже испытывал нечто подобное. В десятом классе, когда меня вызвали на педсовет школы.
– А может на настоящей дуэли у него получиться? – сказала Джоанна.
– Всё, конечно, может быть, – сказал шериф. – Но надеяться на такое… Лучше уж верить в бога.
– Мне бы посмотреть на него, – сказал я уныло.
Джоанна фыркнула.
– Можно подумать, ты арбалет никогда не видел.
Тихо, тихо, тихо. Ого, подумал я, вот где, похоже, собака зарыта. Губернатор-то был прав. Мне не веры не хватает, а знания. Я ж не знаю, по большому счёту, как выглядит арбалет.
– Ты никогда не видел арбалет? – сказал шериф ошеломленно. – Но я же только что стрелял из него!
– Много ли за пятьдесят шагов увидишь, – пробормотал я себе под нос.
– Да какая разница… – начал было констебль, но шериф перебил его.
– Джефф, покажи ему арбалет, ведь если он его и вправду не видел…
Констебль замолчал, и вид при этом у него был весьма упрямый. Джоанна с острым любопытством смотрела то на констебля, то на шерифа, то на меня.
Констебль, с выражением досады на лице опустил голову вниз и влево, и вскинул правую руку, полураскрыв ладонь.
– Пожалуйста, – и он протянул мне арбалет с наложенной стрелой.
Арбалет был материально увесист, и было в нём что-то от зверя, сжавшегося перед прыжком. Грозно сверкая острым наконечником стрелы, он удобно
