убедился, что дело не чисто. Пусть я и говорил Илоне, что Ася отдаст мне дочь, что сделка – дело решенное. По ходу, права была именно Илона!
Погорячился я, посчитав ее не слишком умной...
Двадцатилетняя дурочка, возможно, на сделку бы пошла. Да и двадцатипятилетняя, вероятно, тоже…
Но Ася… тридцатилетка, у которой на шее еще ребенок, и четкая цель в жизни, сделать для этих детей все, что может сделать любящая мать.
При этом, она не думает, что для них реально лучше было бы, если бы она получила бабки, отдала бы младенца, и устроила нормальную жизнь старшей дочери и себе.
Она думает, что детям нужна мать. Нищая, но гордая мать.
А я вот уверен, скажи я той же, как ее, Маруське? Скажи я Маруське, что ее мать могла бы поиметь десять миллионов долларов, но вместо этого слилась, играя в благородство, Маруся бы первая ее осудила и пошла бы орать, что мать сдурела и не понимает счастья.
Да, мать сдурела! Так, что натравила ментов на меня.
Это мне ясно просто как дважды два!
Подозрительная тишина в кафе – даже музыка не работает. Явно напихали «жучков» для прослушки. Вокруг кафе я заметил пару крепких мужичков в штатском, и пару не в штатском – они стояли далеко, но я их «срисовал». Еще и Павел, несмотря на всю его внезапную страсть к Асеньке он все-таки мой работник, так вот, Павел успел приехать к кафе, увидеть, что вокруг него нездоровая суета, и отзвониться.
Дело было за малым. Я не должен был произносить некоторые фразы. По крайней мере, не дать уличить меня в попытке купить живой товар.
Илону я оставил в машине, но она проявила инициативу несмотря на то, что я это дико не люблю.
Вообще, не терплю самодеятельность!
Но, раз уж пришла – что поделать. Не выгонять же её?
Ася ведет себя подозрительно с первой минуты, только укрепляя меня в мысли, что встреча наша подстроена, и очень ей выгодна.
Я не ведусь на ее слова. Мне смешно.
После очередной эскапады, увидев, как откровенно ржет Илона, вспомнил…
- Ася, я хотел предложить вам брак.
Ох! Ради этого выражения лица стоило сказать эти слова!
Бедная Ася! Кого ты собираешься переигрывать? Я уже был с дипломом, когда ты еще пешком под стол ходила, фигурально выражаясь, конечно.
Жизнь и людей, Асенька, я знаю гораздо лучше, чем вы.
- Я не женат. И мог бы стать вашим мужем. Разумеется…
- Фиктивно? – глаза у нее как блюдца просто. Шок в чистом виде!
- Почему? Нет. Нормальный брак. Для того, чтобы ребенок моего брата был счастлив я готов на все.
Илона угорает. Зараза такая! Не пали контору!
- Я не могу за вас выйти. Я замужем.
Так. Это новость. Или нет? Не помню, мои архаровцы предоставили эту информацию или ее не было?
- Замужем? Но в графе отец у ребенка прочерк?
Она краснеет. Муж явно отказался признавать нагулянное дите. Я его понимаю.
- Да. Прочерк. Но…
- Развод не проблема. Могу даже устроить это быстро. Так что… Думайте, Ася, думайте… Хорошо думайте. А я, наверное, пойду.
- Погодите. Зачем вам брак? Связывать себя узами? Вы… повторите то предложение, которое сделали вчера. Может я и соглашусь.
- Какое предложение?
- Купить. И деньги. Я согласна.
- То есть вы хотите продать ребенка? Мне… звонить в полицию? Вы вообще-то о мое племяннице говорите!
- Нет. Я… - совсем растерялась, дурочка.
Против кого ты поперла, малышка Белоснежка?
- Я не хотела.
- Вот и замечательно. Насчет брака – давайте подумаем вместе. Идея не плохая. Вы привлекательны…
- «Я чертовски привлекателен», - судорожно вздыхает, - вы это уже говорили…
- Нет, это вы говорили, что у вас муж волшебник…
- Не важно. Так подумайте насчет свадьбы, Ася. И… не надо со мной играть. Я дяденька взрослый, и прошаренный. И таких как вы щелкаю как орехи.
Встаю. Бросаю на стол купюру в пять тысяч. думаю, и добавляю еще пару.
Она поднимает глаза – мы заказали по чашке кофе, который я уже оплатил.
- Это не вам, Ася, это тем, кого вы наняли, чтобы меня подставить. На чай.
Илона встает, демонстративно берет меня под локоть.
- Приятно познакомиться, Ася. Удивительно, почему Феликс вас прятал, вы такая… необычная.
Ася готова испепелить Илону. Я ее понимаю. Сам иногда готов. Утопить в бочке с черной икрой.
- Увидимся, Ася.
- Нет. Не увидимся. Я не хочу, чтобы вы приходили.
- Увы, я теперь неизбежен. Как рост курса доллара. Завтра поговорим.
Мы с Илоной выходим. Идем по дорожке. Я оборачиваюсь, и вижу как к кафе подходят те самые в форме.
Обломинго, товарищи!
- Слушай, неужели она была с Феликсом?
- Тебя тоже удивляет?
- Ну, да…
- Без «ну», Илона, без «ну»…
Да уж. Ася, Ася… теперь придется предложить тебе не десять миллионов, а пять.
И… что ты там говорила насчет мужа? Реально есть муж?
Пожалуй, стоит натравить на нее Павла, более душевно.
Или не Павла?
АСЯ.
Меня всю трясет.
Дура, просто дура! Почему я решила, что с таким как этот Роман Вишневский все прокатит?
Владимир Владимирович сидит на моей кухне, прихлебывает остывший уже кофе, тоже недоволен, сокрушается.
- Да, Асенька, втянул я тебя… Но я уверен был, что все будет тип-топ! Не сообразил, что этот... окажется таким прошаренным, что он все-таки… извернется.
- Это я виновата, Владимир Владимирович…
- Да что ты меня, по отчеству? Слушать тошно… как деда старого. Зови просто, Володя…
- Мне неудобно.
- Неудобно сама знаешь что.
- Что? – удивленно вскидываю брови, и тут же краснею, понимая, что он имеет в виду просто тупую шутку.
- Спать на потолке, вот что. Плесни горяченького что ли? Ой… прости… я ж отвлекаю, наверное. Ты с дитем, а я…
- Не отвлекаете.
Молчу о том, что отменила сегодня двух учеников, и мимо меня прошли три тысячи рублей. Это так, к слову.
Владимиру Владимировичу об этом знать не обязательно. Он ведь на самом деле хотел помочь.
Смотрю на него и вспоминаю нашу с Левой свадьбу.
Помпезного ничего не было, конечно, но был ресторан, красивое платье, и тамада.
Левин друг был тамадой, он - Владимир Владимирович Утин.
Это не шутка! Его реально так зовут! И он всегда ухмыляется, когда кто-то спрашивает
