Буду помнить тебя всегда.
Твой Иван.
Он закончил письмо и оставил его на столе.
Снова лег на узкую кровать, вытащил из-под головы слишком пухлую подушку, кинул ее в ноги, чтобы не мешалась, и, скрестив руки на груди, уснул сном праведника.
Механический стук в цехе не мешал, а напротив, делал сон еще более глубоким. Иван привык к звукам, оттикивающим его жизненные часы. Он спал глубоко и ровно.
Дверь открылась, и в комнату вошел человек в спортивном костюме, в перчатках и в бейсболке, надвинутой на самые глаза. В руках у него была деревянная скалка для раскатывания теста.
Человек приблизился к спящему Ивану и несколько секунд внимательно смотрел ему в лицо. Потом осторожно, чтобы не разбудить, взял из-под ног подушку, сгруппировался, но передумал, оценив спортивную фигуру массажиста. Раскатка для теста была понадежней и, примерив на глаз траекторию удара, он со всей силы обрушил скалку на голову спящего. Иван вскрикнул и схватился за голову, его безумный от боли взгляд остановился на убийце.
– Ты?
Человек схватил подушку, всем телом бросился на массажиста и стал душить. Он оседлал теряющего сознание Ивана и что есть силы навалился на подушку, под которой бился слабеющий Иван. Он пытался ухватить убийцу за шею, рвал на нем одежду, колотил ногами, стараясь сбросить с себя, но в том, с какой ненавистью действовал убийца, прослеживалась личная мотивация. Он убивал не на жизнь, а на смерть.
Иван затих. Человек не сразу отпустил свою жертву. Еще несколько минут он лежал на жертве, изо всех сил прижимая подушку к его лицу. Наконец он слез с Ивана и какое-то мгновение стоял в нерешительности, боясь убрать оружие убийства с лица массажиста.
На лице Ивана застыло удивление... Словно он не мог поверить в то, что случилось. Рот оскален в последнем неистовом желании глотка воздуха. Белые ровные зубы блестели здоровьем. Легкая рыжая небритость слегка оцарапала руку убийцы, когда он провел по лицу Ивана, чтобы прикрыть ему рот. Шея судорожно стянута, крылья носа раздулись. Глаза были раскрыты в отчаянном удивлении, а нижние веки напряжены и наполнены слезами.
Еще некоторое время человек продолжал смотреть в стеклянные глаза Ивана, мысленно прощаясь с ним. Провел ладонью по глазам сверху вниз, но выражение мертвого лица все равно сохранило удивление – брови зафиксировали состояние души в момент кончины. Они были чуть приподняты, поэтому лицо осталось одухотворенным, именно таким, когда его мужское обаяние в сочетании с физической привлекательностью манило и порождало влечение у женщин. Даже мертвый он был красив.
Убийца подошел к столу, взял письмо, адресованное Розе, прочел и, аккуратно свернув, положил в карман.
И неожиданно, кинув быстрый взгляд на лицо Ивана, метнулся в пустой молчащий цех, схватил со стола делитель для теста, подбежал к Ивану и дважды крест-накрест резанул им по лицу трупа.
Окинул взглядом разоренную кровать со следами борьбы, окровавленную скалку, резак и измазанную кровью подушку, перекрестился и вылез в окно.
Глава 5
Рабочий цеха обнаружил труп и сообщил подъехавшей полиции приметы девушки. От страха он живописно рассказал и даже продемонстрировал, как она в панике убегала из комнаты для отдыха и кричала: «Боже, какой ужас!»
На место преступления немедленно выехали районный прокурор, эксперт, начальник местного ОВД, оперативники...
Толпу возле магазина быстро разогнали, оставив для показаний только работников магазина.
– Скажите, а вы не обратили внимание – может, кто-то еще заходил в комнату? – делал пометки в протоколе следователь.
Рабочий трясся и угодливо твердил:
– Точно никто не заходил! Никто, никто! Я бы увидел! Нет, никуда не отлучался, все время был на рабочем месте. Только эта девушка, на танцовщицу похожа, худая такая, одни кости!
От него сильно пахло пивом, но никто на это внимание не обратил – сами стресс снимают алкоголем, что уж от гражданских лиц ожидать...
Внезапно в цех прорвался какой-то мужчина, который порывался пожаловаться прокурору на некачественное общественное питание.
– Я только что сломал зуб об этот чертов круассан! Если вы не компенсируете мне травму, я подам на вас в суд!
Мужчина в одной руке держал сломанный кусок зуба, а в другой надкусанный круассан и крышку от бутылки пива.
Но никто не обратил на него внимание, и в достаточно грубой форме он был выпихнут оперативниками на улицу.
У входа поставили охрану, чтобы больше никакие городские сумасшедшие не мешали следствию.
Оперативно-следственная группа выдвинула первые версии. Скорее всего убитый стал жертвой ревности молодой любовницы.
– Обрати внимание на глубокие порезы лица – убийца явно хотел изуродовать жертву. Тут прослеживается месть за измену, – говорил один следак другому, указывая на изрезанное лицо трупа.
– Вряд ли у бабы, тем более молодой, хватит сил задушить здорового мужика, – сомневался следователь, рассматривая измазанную в крови подушку.
По пятнам на скалке быстро восстановили картину преступления.
– Она его сначала шарахнула этой дубиной по башке, а потом, когда он потерял сознание, задушила подушкой. Здесь большой силы не надо – мужик потерял сознание и поэтому не сопротивлялся, – высказал свое предположение оперативник.
– Ну, картина более чем ясная, – подтвердил другой.
– Раскрыто по горячим?.. – недоверчиво ухмыльнулся следователь. – Тут не все просто. Я вижу скорее мужской почерк. У женщины, даже обиженной, рука не поднимется так зверски изуродовать красивого парня... Хотя в практике всякие случаи были, но чтобы разбить голову, задушить, а потом еще и изрезать лицо – вендетта прямо...
В спортивной сумке, лежащей на столе, были обнаружены документы на имя Ивана Атояна, права, заграничный паспорт и перевязанная резинкой пачка денег. Еще был телефон с выключенным звуком.
Труп увезли на судебно-медицинскую экспертизу, эксперты продолжили осмотр места преступления.
По последним звонкам определить, кто последним видел Ивана, оказалось плевым делом.
Веронику Захарову по горячим следам взяли прямо возле входа в гостиницу «Варшава». Она не сопротивлялась, только твердила, что «ничего не понимает». Когда оперативники сообщили ей, что она арестована по подозрению в убийстве, девушка потеряла сознание.
На первом же допросе она не сумела толком ничего объяснить. Путалась в показаниях, говорила, что надо позвонить бабушке в Хабаровск, чтобы та рассказала их семейную историю. Хорошо еще, что Вероника догадалась не говорить про Харламора, тогда уж точно следователи решили бы, что в Москве действует организованная группировка.
– У меня есть тайна, которую я не могу раскрыть, иначе вы испортите мне всю жизнь, – твердила девушка.
