2.1 Славка
— Вот это рожа! — расплылся в улыбке белобрысый, едва войдя в комнату. — Это Якут тебя?
«Спортсмен» вёл себя так, будто ничего не было: ни избиения, ни похищения, ни угроз.
Славка промолчал, рассудив, что если блондинчик тут такой же невольник, как и он, то правило «отвечай, когда спрашивают» на него не распространяется. А общаться с этим жизнерадостным придурком не было никакого желания.
— Якут, кто же ещё, — сам себе ответил блондинчик. — Ему только повод дай.
Вслед за белобрысым, бормоча очередную свою мантру, вошёл Борода. Увидев Славкино опухшее лицо, он замолк, тяжко вздохнул, проковылял к столу и с тихим стоном опустился на табурет.
— Ему только повод дай, — громче повторил блондинчик, отпирая холодильник выуженным из кармана шорт ключом.
— И что дальше? — спросил Славка у старика, гоняя чайной ложкой похожий на янтарь кусок сырца в стакане чая.
Полупрозрачный сахарный камешек позвякивал о стекло, но в размерах не уменьшался.
— Жить, — коротко ответил Борода, наливая в чашку кипяток из самовара.
— Работать, — уточнил блондинчик, присаживаясь за стол. — Сегодня на уборку пойдёте.
В одной руке он держал большой кусок варёной колбасы, а в другой — такой же немаленький кус сыра. Поочерёдно откусывая то от одного, то от другого, он весело поглядывал на Славку и то и дело смачно причмокивал, то ли еда доставляла ему такое удовольствие, то ли помятый Славкин вид.
— Раньше с нами жил паренёк, навроде тебя, — неожиданно заговорил Дядёк. — Никак не мог принять своей несвободы.
— Павлик! — закивал блондинчик. — Был такой дурачок, да весь вышел.
Дядёк так зыркнул, что сыр и колбаса в горле белобрысого встали липким комом. Он закашлялся, разбрызгивая слюну и крошки, зло посмотрел на старика и ушёл в уборную.
— И что с ним стало? — тихо спросил Славка.
Ответ он уже знал. Ответ этот крылся в гулком, как звон похоронного колокола, слове «был».
— Сбежал Павлик. Доставалось ему от Якута, да и неволи своей принять не смог, постоянно норов выказывал. Сбежал… До Зарубинских лесопилок добрался. Там его и заметили. Он наутёк. Охранники жар Зарубина, как поняли, что дикого спугнули, устроили на него охоту. Пашка от них в Коровинское болото… Слыхал про такое?
Был как-то Славка на краю Коровинской топи. Ни вода, ни суша — только мшистые кочки-островки на многие километры, неподвижная чёрная вода в мочажинах, да редкие стволы мёртвых деревьев торчат, как могильные кресты на давно заброшенном бескрайнем кладбище.
— Слыхал.
— Утоп наш Павлик, угодил в чарусу. Хотел, видать, в болотах от погони скрыться. Зарубинцы едва сами двоих не потеряли, пока тело доставали, чтобы награду получить.
Славка вдруг представил себя на месте беглеца. Живо представил, как наяву. Весь чужой страх — страх загнанного зверя — в себя впитал. Весь предсмертный ужас через себя пропустил, аж дыхание перехватило, и показалось, что даже слюна во рту приобрела вяжущий торфяной привкус.
Вот отмеряет последние песчинки бытия неотвратимая смерть, а мысль ещё жива. Как же это? Понимает Славка-Пашка, что всё кончено. Жизни счёт на секунды пошёл. Что самым последним в его мечущемся сознании промелькнуло? Ведь сожалел он, конечно, сожалел, что сбежал. Оплакивал душой и в крик оплакивал такой свой страшный исход. Да только поделать ничего уже нельзя было, цепок болотный зыбун.
Оцепенев от этого мимолётного, но яркого видения Славка сидел не шелохнувшись и расширенными глазами смотрел в чужую погибель, сам став похожим на мертвеца.
* * *
И снова череда коричневых и жёлтых пористых кирпичиков под ногами. А по краям ярко-зелёная неподвижная шерсть короткостриженого газона. Над головой шёлковый бело-голубой плат неба. Внутри — пустота.
Славка понуро шагал по шахматной доске и гадал: кто он в этой игре? Даже не пешка — клетка, которую топчут все остальные фигуры. Он сплюнул. Попал между бледно-жёлтым и коричневым кирпичиками, аккурат на границу. Вот его место. Нигде…
— Не делай так, — не оборачиваясь, посоветовал Дядёк. — Заметят гвардейцы, твоим же лицом оботрут. Это если вылизывать откажешься.
— А вы тут давно? — догнал старика Славка.
— Дольше всех.
— А всех, это кого?
— Всех, это всех.
Дед был явно не в духе, и Славка не стал донимать его расспросами. Но эти «все» прочно засели у него в голове. Кто они? И сколько их вообще?
Дальше шли молча.
«Шахматная» дорожка привела их к длинному строению, стоящему на самом берегу гавани. Старик приоткрыл одну створку ворот и протиснулся в темноту. Через несколько секунд внутри зажёгся свет.
— Принимай! — из проёма высунулась рука с большим чёрным рулоном. — Клади на землю пока.
Вскоре возле Славкиных ног образовалась кучка рабочего инвентаря и одежды: рулон больших мусорных мешков, две пары плотных резиновых перчаток, два оранжевых брезентовых фартука, уличная метла и широкий совок, веерные грабли, два дистанционных захвата для мусора с рукоятками, как у пистолета. Напоследок старик выкатил из сарая большой пластиковый контейнер на тележке.
