- А ты, моя милая, готовься. Сегодня пройдет наша брачная ночь.
- Но я… я ведь твоя дочь! – выдохнула в ответ на немыслимое предположение Лиза.
Сокол только вздернул бровь.
- Это только сегодня.
38
Как только Сокол вышел за дверь, Лиза тут же натянула дубленку, застегнула ее плотнее, чтобы попытаться хоть немного согреться и унять дрожь внутри, и тоже вышла на улицу. Ее буквально колотило, и виной тому был совсем не мороз – все происходящее здесь, в этом месте, было неверным, неправильным и потому выбивало почву из-под ног.
Как Яков оказался тут? Что она сама здесь делает? Для чего ее похитил собственный отец? Чтобы сделать женой? От всех этих вопросов ломило виски, и от пережитого потрясения до тошноты заболела голова.
Она буквально вывалилась на улицу, вдохнула полной грудью холодный воздух, который тут же охладил легкие, и только потом огляделась вокруг.
И зачарованно замерла.
Небольшие, низенькие домики чернели на фоне белоснежной равнины. Из трубы одного из них потянулся сизый дымок. Ветра не было, поэтому силуэт его был ровен и направлен к небу. Крыши маленьких домиков надели пышные белые шапки. Деревья тоже сменили наряд, и словно невесты стояли вдоль улицы. Вокруг – ни души! Все будто бы спрятались от ее, Лизиного, присутствия.
И от гнева Сокола.
Она начала вспоминать: да, так и бывало обычно. Как только на альфу нападали признаки его неконтролируемого безумия, все члены стаи старались спрятаться подальше в свои норы, чтобы не попасться ему на глаза, не стать случайной жертвой его нелюбви. Даже самые сильные, взрослые мужчины стаи уходили или в лес, что чернел буквально за калиткой, или сидели в домах. Это было невероятно странно: ощущать, как вспоминаются детали из забытого детства, калейдоскопом кружатся картинки прошлого.
На улицу тихо падали снежинки, путались в ее волосах, медленно тая на лице. Лиза посмотрела под ноги и убедилась в своей мысли: возле дома практически не было следов, а это значило, что Сокол сам давно сюда не наведывался. И привел ее сюда специально, чтобы сделать больнее. Чтобы страшнее стал поступок.
Лиза передернулась.
Сокол не приставил к ней охрану, и было понятно, почему: бежать отсюда было некуда. Кругом деревни стоял черный, сумрачный, нагоняющий страх и тоску лес. Где-то там, за ним, была железнодорожная станция, но как до нее добраться, Лиза не имела понятия. Кроме того, как можно спрятаться от зверей, что идут по твоим следам?
Девушка прошла было кругом дома, провалилась в сугроб, с трудом выбралась из него и ощутила, как по ее телу рассыпаются иголками чужие взгляды. За ней наблюдали.
Она подняла голову кверху и подошла к калитке. Отворила дверцу, плотнее закуталась в дубленку, спрятав нос в воротнике, сделала вид, что раздумывает, куда идти.
А потом вдруг рванула вперед, за ворота соседнего дома, припустила что есть духу, из последних сил, так, что закололо в боку, отозвалось рваным обжигающим дыханием в глотке.
Сквозь мелькающих черной обнаженной корой деревьев, по проваливающемуся под ее весом насту, ощущая, как иногда ветки путаются в волосах и будто пытаются удержать ее своими лапами на месте, не дать беглянке уйти далеко. Сердце билось как сумасшедшее: тук-тук! Тук-тук! Тук-ту-ту-тук!
Изо рта вырывались облачка пара, губы занемели. Спина вспотела, но это ненадолго: скоро силы начали ее оставлять, и Лиза чувствовала, что руки и щеки начинают замерзать. Мороз колол ее щеки, лоб, губы, уши. Она вдруг остановилась и привалилась к дереву.
Куда ей бежать?
Темнело. Деревья вокруг угрожающе чернели, казалось, что за каждым из них притаились чудовища.
«Спаси меня, спаси меня», - звала онемевшими губами Лиза, и сама не знала, кого призывает. Перед глазами стояло два человека с одним лицом – братья Каплуновы. Умные, сильные, горячие, невероятные.
Но… один из них находится сейчас в плену ее сумасшедшего отца, а второй решил отказаться от притяжения, возникающего между ними. Лиза бухнулась в снег и зашлась истерическим смехом. Какая глупая и странная ситуация! Ее жизнь, ее достоинство, ее честь находятся под угрозой, а она решила покопаться в обиде на Тимофея.
Он решил поступить очень просто – выбрать собственное благополучие.
Лиза успела услышать достаточно в прошлый раз, чтобы понять: тот, кто убьет альфу, сам займет его место.
А Тимофею оказалось важнее его собственное благополучие, жизнь, не подвластная никому, только себе. Он и отказался от девушки только после того, как точно убедился в том, что она – дочь альфы. А это значит, что пришлось бы принимать решение, которое ему не нравится.
«Хотя… чего о нем думать? – думалось Лизе. - Отказался и отказался, скатертью дорога. Яков бы точно так не поступил. Он и в деревню оборотней за ней приехал, доказав, что не просто заинтересован в девушке…».
Вдруг рядом хрустнула ветка.
39
Лиза напряглась и оглянулась в испуге. Сумерки покрывали тонкой вуалью все вокруг, и было сложно понять, что находится дальше – деревья, кусты, или животные, рассевшиеся вокруг, взяв периметр ее свободы под контроль?
Вдруг где-то совсем рядом завыл волк.
Девушка подскочила, снова едва не упав в снег. Испуганно озираясь по сторонам, она чувствовала, как надвигается угроза. Вокруг стало тихо и оттого до жути страшно.
Внезапно впереди она увидела животное – черная туша с желтыми глазами надвигалась прямо на нее. Медленно, размеренно, хищник склонил голову к земле, но глядел прямо на нее. Лиза шагнула назад, спиной, боясь повернуться и стать еще более уязвимой, и тут же волк угрожающе зарычал, обнажив клыки.
Она приложила руку к груди, удерживая крик, что рвался изнутри, а потом резко обернулась и побежала вперед, понимая, что если волк ее нагонит, то не оставит в живых. Не в этот раз.
Перед глазами от страха все помутилось. Кто сказал, что адреналин прочищает мозги и зрение? У Лизы все сложилось в большой черный ком.
Во рту моментально пересохло. Пальцы на руках стали настолько ледяными, что можно было размешивать ими горячий чай, и он в два счета бы остыл. В позвоночнике что-то кольнуло, и доверяй Лиза интуиции, она решила бы, что это – плохое предчувствие. Рот и глаза открылись так широко, что девушка стала похожа на карикатуру на саму себя. Сердце забилось невероятно быстро, с силою ударяясь в ребра (хотя крайне сомнительно, чтобы оно при этом работало более усиленно, чем обыкновенно, посылая больший против обыкновенного притока крови ко всем частям тела), кожа побледнела, как перед наступлением обморока. Волосы на коже встали дыбом, а мышцы задрожали.
Она поежилась, но не смогла себя заставить сделать и шага.
Позади она слышала это – легкий бег хищника, его дыхание, практически видела спиной, как слюни стекают по его огромным клыкам. Если сейчас он ее нагонит, а он обязательно ее нагонит, то…
