— Да вернём мы ваши деньги, успокойтесь и сына успокойте! — размахивала руками Ирка. — Ку́пите нового змея!
— Не хочу новый, хочу этот! — ревел, как паровозный гудок, мальчишка. — Мне его папа подарил!
Змей запутался в ветвях дерева и смотрелся очень красиво и загадочно. Эдакий миниатюрный ковёр-самолёт, яркий до слёз, недосягаемый, как комета.
— Дался тебе твой папка! — окрысилась на ребёнка его злющая мать. — Раз в году появится, облагодетельствует, а ты рад!
Мальчишка зарыдал ещё горше:
— Мой… папа подарил! Не хочу другого!
Мы с Иркой переглянулись. Ирка беспомощно руками развела. Я ещё раз посмотрела на пленённого ветвями змея. Это даже хорошо, что он запутался. Улети он в синее небо, у ребёнка психологическая травма была бы.
— Не плачь, — потрепала я пацанёнка по светлым волосам. — Сейчас мы что-нибудь придумаем.
— Ты что надумала? — гудит под ухом Ирка. — С ума сошла?
Ну, в общем, она меня знает слишком хорошо, ей труда не составляет просчитать ход моих мыслей.
— Да ерунда. Как в детстве, помнишь? — подмигиваю я ей с весёлостью, которую в себе ну никак не чувствую. Но Ирке знать об этом не нужно. Пусть думает, что кураж и дурость во мне бурлят, как когда-то.
— Такое забудешь, — вздыхает она. — Мы ж тогда, как обезьяны по лианам…
Да, именно так. За исключением одного маленького штришка: я вообще-то высоты боюсь. Но лазать по деревьям умею.
— Подсадишь? — спрашиваю у сестры.
— А то! — суетится Ирка. — Я б и сама. Но я в сарафане, а ты в джинсах — удобно как, кто бы мог подумать?
Действительно. Надо же. Я вообще самая продуманная няня. Без опыта работы, зато дури у меня — хоть отбавляй. Я теперь и котов из унитаза спасать умею, и змеев с деревьев снимать… Правда, до змея ещё нужно добраться.
Дуб, я вам скажу, дерево хорошее, ветвистое. А ещё парк этот — замечательный: нижние ветви не спиливали по самое не хочу, поэтому взобраться с Иркиной помощью — почти раз плюнуть. Ладно, два или три раза. Но ничего сверхъестественного.
— Аня! — ахнул и заволновался Ромашка.
— Знай наших! — потрясла кулаком баба Тоня, пританцовывая в каком-то шаманском ритме.
— Котик, вы бы осторожнее, — уныло прогундосила Селена. — Лучше бы какую службу вызвать.
Ага. МЧС. У нас тут смертельный номер: змей в дереве застрял. Вот они обрадуются!
Перестал истово рыдать мальчишка. Всхлипывал лишь судорожно. Даже мать его противная угомонилась. Короче, бесплатный цирк — Аня на арене, клоуны нервно икают в уголке и грызут ногти в экстазе.
Наверх я вскарабкалась почти как скалолаз. На ветку поудобнее встала, чтобы до змея дотянуться. Дальше дело пошло хуже: он там немного запутался, поэтому я с тоской вспомнила баб Тонины маникюрные ножнички, которыми она на воздушные шары покушалась накануне. Сейчас бы они мне пригодились.
Я чувствовала, как подрагивают икры, как от напряжения затекают руки, но объект зафиксирован, а упорства мне не занимать. В общем, с грехом пополам змея спасти мне удалось.
И тут я поняла, что ещё не конец: одна рука занята, а слезать с оставшейся свободной я как-то вряд ли смогу. Всё же время обезьян и лиан — давно в прошлом. Поэтому я кое-как пристроилась на ветке и трясущимися руками попыталась воздушного гада к телу своему примотать. Получалось так себе.
И тут у меня зазвонил телефон. Трезвонил, как ненормальный. Настырно. Пришлось в карман лезть.
— Да-а-а, — проблеяла я предающим голосом. Вот у некоторых тело предаёт, отдаваясь страсти, а у меня — голос-предатель.
— Ань! У нас всё получилось! — вещал жизнерадостный и возбуждённый Иванов. Нашёл время, зараза. Получилось у него. А у меня ещё — нет.
— Поздравля-а-аю, — что ж у меня голос такой противный-то, а?!
— Ань, а ты сейчас где? — включил наконец-то мозги Иванов, вынырнув из эйфории от какой-то грандиозной сделки века. Ну, я его, конечно, понять могу, да. Это важно. И я бы порадовалась, честно. Если бы не торчала, как сучок, на невероятной высоте.
— На дереве, — икнула я и сдуру посмотрела вниз. Мама дорогая, роди меня обратно!
— На каком дереве, Ань?! Ты ж высоты боишься! — он всё помнит. До сих пор. Я всхлипнула. Нет, наверное, воздух в лёгкие набрала и попыталась сосредоточиться. — Никуда не уходи, Ань, я сейчас! Подожди, ладно?
Ну да, держи карман шире, Иванов. Буду я тебя ждать!
Телефон из дрожащих пальцев выскользнул и полетел вниз. Черт с ним. Лишь бы вслед не спикировать.
Они там шумели под деревом. Что-то орали. Ладно. Я сейчас сосредоточусь, соберусь. Встану на ноги и полезу вниз. Вниз, я сказала!
В этот момент я поняла, что прикипела задницей к ветке намертво. Ни туда и ни сюда. У меня и ноги дрожат, и руки. И я вообще не представляю, как теперь подняться…
27
Дмитрий
Я думал, у меня сыновья не подарки. Как же я ошибался. Да мои пацаны — ангелы, по сравнению с самой безответственной, самой сумасшедшей, самой непредсказуемой девушкой, которой я с какого-то перепугу доверил самое дорогое. На дерево она полезла — это ж надо! Доберусь — сниму ремень, всыплю ей так, что неделю сидеть не сможет!
После того, как телефон у Вариковой резко замолчал, я понял, что пора принимать экстренные меры. А ещё понял, что сойду с ума, если в ближайшие несколько минут не увижу её.
«Пожалуйста, — молился я Богу, — пусть с ней всё будет хорошо! Пусть сидит на дереве, как кукушка, пусть песни поёт, как соловей, но главное — живая и здоровая!»
И тут же в голову полезли самые страшные мысли. Анька ж у меня нормальная, на дерево в здравом уме не полезла бы. А это значит — там Мишка или Ромка. Вряд ли бабуля полезла гнездо вить, но исключать такую возможность я не стал, но после того, как Анькин телефон замолчал и дозвониться я больше не смог, первой, кому позвонил, была бабуля.
— Что у вас происходит? — спросил, когда она мгновенно ответила.
— Мы змея спасаем! — возбуждённо прокричала она, и я подумал, что для бабули это почище футбольного матча будет — столько эмоций, азарта в её голосе. Всё остальное было не понятно. Какого змея? Я тут же представил ползучего гада, за которым почему-то полезла Варикова. В кошмарном сне не привидится. Она не могла. Хоть убейте меня.
— Дай Селене Исаевне телефон, — приказал таким тоном, что бабуля ослушаться не посмела, хоть и фыркнула возмущённо.
Селена — молодец. Чётко и без эмоций. С ноткой грустной тоски. Но зато всё ясно и понятно: парк, катастрофа, мальчик плачет, Анька добрая.
Времени даром я не терял — летел, как Карлсон: быстро. Благо, недалеко был.
