— Не-а, — безмолвно отвечал другой.
— Дерьмо… — вот и весь разговор.
Вопросов было не так уж и много. А ответов на них не было в принципе. Понимал это каждый. И каждый считал своим долгом отомстить тому, кто сбил Серого с толку. Хотя, положа руку на сердце, винить в том кого-то было очень и очень глупо. Третий знал, на что шел. Этому было одно название — предательство. Да и чем оно может обернуться, Серый тоже понимал прекрасно.
— Какого черта? Шеф, ты объяснил девчонке, что делать? — Родион, их техник, оттолкнулся ногами от пола и, проехавшись до письменного стола на офисном стуле, впился взглядом в оживший экран монитора.
Демьян настороженно замер. Медленно-медленно отставил от себя турку — он кофе пытался сварить — и вытер руки полотенцем.
— Да. Я объяснил. Что-то не так?
— Все не так! — рявкнул Родик. — Эта дурында, похоже, подключилась, не дожидаясь команды, — тонкие пальцы мужчины вспорхнули над клавиатурой и быстро-быстро застучали по кнопкам.
— Какого черта? — спросил Богданов не своим, чужим, ломким голосом. — Проверь жучки!
— Уже! Есть контакт.
Демьян схватил телефон. Набрал Алексея, который сегодня присматривал за Алькой.
— Восьмой, что у тебя?
— Да ничего. Скукота. Девчонка со слизняком. А мы у дома кружим.
У Богданова свело скулы. Он гадал — раскрыл ли Кириллов Алю. Или все еще впереди. У него по всему дому камеры видеонаблюдения! Чем эта дурочка думала?! Ну, неспроста же он ей дал четкое указание — действовать лишь после его команды. Когда они с этими чертовыми камерами разберутся! Аля же… черт, она все на свой нос сделала. Шпионка недоделанная. Впрочем, он тоже хорош. Чем думал только? Не нужно было ее привлекать. Не нужно…
— Девочка поспешила. Мальчик все понял. Глаз с нее не спускай. Сечешь? Глаз с нее не спускай!
— Да что ей будет? Наверх уже наверняка доложено, где она и с кем. Мальчик не дурак — понимает.
Да-да, вряд ли Кириллов станет убивать Алю прямо сейчас… Демьян успокаивал себя этой мыслью, но у него все равно все внутри холодело, когда он об этом думал. Поняв, что запахло жареным, Дениска в спешке запросто мог наломать дров.
Ну, погоди, сумасбродка! Я до тебя доберусь. Доберусь и отхожу так, что мало не покажется. Выпорю! — думал майор. А потом сам головой о стену. Потому что девчонке такой залет простителен. А вот ему… Это ж вообще ни в какие ворота. Как только в голову пришло поручить ей такое опасное дело? И похрен, что все должно было быть не так. Похрен, что он планировал прикрыть ее хорошенькую задницу в момент опасности со всех сторон. Так, чтобы ничего ей не угрожало. Он главного не предусмотрел! Того, что Аля все на свой нос сделает. Идиот. Привык, что все ему в рот глядят и команды исполняют неукоснительно.
— Когда будет звук?
— Да уже есть. Прошу…
И потом они слушали. Их разговор. Голос Али звучал неестественно. Ей не удавалось отыгрывать. Он дрожал, он звенел, он вибрировал в самых высоких нотах, выдавая то нервное напряжение, в котором она находилась.
— Я поеду туда. Иса, Яр… вы со мной. Сема с Родионом останутся здесь.
— Лучше бы тебе не светиться.
— С кем она разговаривает? — сощурился Иса.
— Похоже, с матерью. Кажется, она собирается уходить. Демьян, ты погоди, сейчас самое интересное начнется.
— Да не начнется, если он ее на камерах видел. Затаится — и все.
— Т-ш-ш! Заткнитесь. Не слышно ведь ни хрена.
На несколько мгновений в комнате повисло молчание, нарушаемое лишь помехами в связи. А потом они услышали и записали то, что одновременно могло послужить и живым доказательством вины Кириллова, и началом конца… всего.
— Он только что отдал команду ее убрать? — моргнул Сема, но Демьян этого уже не заметил. Он, гонимый каким-то диким, незнакомым ему прежде ужасом, уже несся к двери, выкрикивая отрывистые команды:
— Сема, Родион, подключайте Князева. Скидывайте на него все, что есть. Иса, Яр, вы со мной… — рвал слова, задыхался! Скатившись с лестницы, связался с Восьмым. Объяснил ему ситуацию. — Леша, головой за неё. Головой…
И понимал ведь, что дико выглядит. Но никак не мог взять под контроль, впервые в жизни не мог совладать с собой. Ученый-переученный, владеющий, кажется, всеми известными техниками укрощения духа, абсолютно бесстрашный в моменты опасности, он впервые боялся. Боялся так, что у него дрожали коленки и пальцы на руках.
— Я поведу, — глядя на такое дело, заметил Яр. К счастью, никак не комментируя поведение Первого, которое, вероятно, не на шутку его удивило.
Леша сбросил сообщение, что Аля опустилась в метро, где связь может прерваться, как раз когда они уже были на подъезде. Кое-как припарковали машину. Не сговариваясь, рассредоточились, сканируя пространство. Дорога вниз.
Демьян сразу почувствовал, еще до того, как увидел собравшуюся толпу, что дело плохо. На секунду даже мелькнула мысль, что он опоздал. И сердце ухнуло куда-то в пятки. Толчком. Переворачивая его привычный мир. Мир, который он считал незыблемым, как законы мироздания, с ног на голову… Враз меняя все.
— Что случилось? — доносились обрывки речи.
— Сиганула под поезд!
— А может, плохо стало, голова закружилась?
— Не знаю. Если бы не тот парень, что за ней на рельсы бросился — был бы труп.
За пару секунд, что он пробирался сквозь толпу зевак, Демьян столько всего услышал, что к концу движения картинка в его голове сложилась. Первым поймал взгляд Лешки. Позавидовал его самообладанию… И не глядя на нее, потому что в этом не было совершенно никакой необходимости — Демьян Алю чувствовал кожей, подхватил ее на руки и пошел прочь. Подальше от зевак. И опасности, которая все еще кружила где-то рядом. Парни тенями прикрывали его тылы. Богданов отмечал это машинально, сосредоточившись сам на другом — ее свистящем дыхании.
— М-мне н-надо в б-больницу.
От озноба, который ее охватил, Алькины зубы стучали. И слова различались с трудом.
— Ударилась? Что болит?
Демьян осторожно, насколько мог, принялся ощупывать ее тело. Упав с такой высоты, она могла себе и шею свернуть, а на адреналине того даже не заметить.
— Я сегодня узнала, что беременна. Мне нужно в больницу. Понимаешь? От падения…
Аля не договорила. Да он и так понял. И зубы стиснул сильней. И ее в руках — невольно.
Радости пока не было. Только злость. Которую он, как и все другие чувства сегодня, практически не контролировал.
— До… или после нашего с тобой разговора?
— До.
Хотел спросить, какого черта она тогда ничего ему не сказала! Но лишь вдохнул глубже. Еще и еще раз. Не дело было на неё орать сейчас. Лучше потом. И наорать, и… выпороть. Когда родит. И откормит… А до этого нельзя. Что ж он — изверг? Пороть беременную или кормящую мать?
