На километры вокруг не виднелось ни одного зелёного пятна – только пустыня, сопки да тяжёлый красный песок, гонимый ветром. Возможно, где-то на этой планете была растительность и жизнь. А может быть – только могла бы зародиться через пару-тройку миллионов лет.
– Туда, – коротким кивком головы указал он в сторону одного из холмов неподалёку, где на фоне красных песчаных наносов чернело нечто большое, бесформенное и явно рукотворное.
Не дожидаясь ответа, пилот зашагал в указанном направлении, мельком покосившись на Крокуса. Тот бросал алчные взгляды на хрустящие прямо под ногами «бесценные образцы», но тем не менее беспрекословно семенил следом за Эйном. Каким бы безмерно увлечённым наукой человеком ни казался профессор Штейн, но безумцем он явно не был.
Корабль – а точнее, то, что от него осталось, – являл собою зрелище исключительно удручающее и дающее мало надежды на то, что кто-то мог уцелеть. И чем ближе становился его покорёженный остов, тем явственнее в воздухе ощущался гнилостно-сладковатый душок разложения. Судя по этому запаху, а также по обильным наносам песка вокруг корпуса, потерпевший крушение корабль явно пролежал здесь как минимум дней десять. При таком раскладе выживших могло и не остаться вовсе, а маяк включился автоматически, от удара.
– Эйнсток, одну минуту, – остановилась Эмильен, извлекая из сумки ручной сканер и недовольно морща нос: новый порыв ветра принёс с собой очередную порцию трупной вони. – Он слишком слабый, а для нашей цели – и вовсе полный хлам, но отобразить наличие биоматерии сможет.
Эйн неопределённо хмыкнул, прикинув, что при таких повреждениях биоматерия скорее всего предстанет перед ними размазанной тонким слоем по обломкам корабля.
В своей гипертрофированной обтекаемости корабль казался непривычным, чужим, почти неправдоподобным. Некогда он, похоже, представлял собой сигарообразную конструкцию раз в пять длиннее «Вайндо», напрочь лишённую каких бы то ни было внешних признаков, способных поведать о количестве, размерах и расположении внутренних палуб.
Взобравшись по груде камней, спасательной группе удалось оказаться внутри коридора с наклонно уходящим вниз полом, обильно засыпанным всё тем же вездесущим песком. Где-то, видимо, ещё сохранился в рабочем состоянии резервный генератор, питая впаянные в обшивку тусклые лампы. Но их света всё равно не хватало, чтобы разглядеть конец длинного коридора. Однако же в его глубине, под редко и конвульсивно вспыхивающей лампой, Эйнсток заметил штабель из нескольких одинаковых конструкций: продолговатых, общими очертаниями напоминающих не то криокамеры, не то аварийные спасательные капсулы. Если так, то воспользоваться ими не успели.
Гнетущую тишину неожиданно нарушил негромкий писк сканера.
– Там есть что-то живое, – проговорила Эмильен, сосредоточенно вглядываясь в экран. – Или когда-то бывшее живым. Или же просто скопление бактерий, сложно сказать.
Эйн молча указал рукой вперёд. Песок поскрипывал под ногами, заставляя подошвы проскальзывать.
Капсул было четыре. Четыре тёмных овальных короба около двух метров в длину, по конструкции действительно очень схожих с автономными криокамерами человеческих технологий. Три из них зияли чернотой из-под чуть сдвинутых крышек и, кажется, были пусты, что через полминуты подтвердило и сканирование. А вот на четвёртой сканер пискнул громче. На корпусе капсулы красовалось несколько внушительных вмятин, но, кажется, герметичность нарушена не была, так что её обитатель вполне мог и уцелеть.
Эйнсток опустился на корточки перед напичканной непонятными символами панелью управления капсулы, внимательно вглядываясь в крошечные кнопки.
– Кодировка незнакомая, – проговорил он. – Но кажется мне логичной. Я попробую открыть. Доктор Лиувиллен, профессор Штейн – два шага назад. В целях безопасности.
– Эйнсток, вы уверены, что это стоит делать? – обеспокоенно подал голос Крокус, осмотрительно держась поодаль. – Мы же можем выпустить наружу что-то совсем нехорошее. Мы ведь не знаем, кому принадлежал этот корабль, а я читал, что в системе Ксоры водятся такие непотребные существа… Нет, вы не подумайте, будто бы я говорю о том, что они не заслуживают жизни, но… вдруг оно попытается нас съесть?
– Пять процентов на данный исход, – хладнокровно отозвался Эйн. – Спасти чью-то жизнь – шесть.
– Конечно, вы правы, – Крокус вздохнул. – В конце концов, мы для этого сюда и прибыли.
Эйнсток уже не слушал его, принявшись сосредоточенно колдовать над кнопками. Система поясняющих палочек и закорючек помогала ему не больше, чем фонарик слепому. А вот дублирующие схематичные рисунки были куда более очевидны. Вот этот символ – ребристая линия в условном изображении сосуда – должен означать уровень жидкости внутри капсулы. Три волнистые линии, расходящиеся из единого центра в стороны подобно лучам – количество дыхательной смеси. Вот эти две стрелки, с разных сторон стремящиеся к точке в середине – давление. Просто и логично, словно неизвестные пришельцы и впрямь рассчитывали, что криокапсулы будут открывать незнакомые с их языком чужаки. Эйну оставалось только довериться этой логике и надеяться, что своими действиями он не угробит возможного выжившего.
К неутихающему шуршанию песка добавилось сосредоточенное клацанье по клавишам.
Эйн осторожничал. Возможно, излишне. Но беспокоился он, в отличие от профессора, вовсе не о мифических монстрах, а о том, что обитатель криокапсулы, если он и жив, вполне может принадлежать к анаэробной форме жизни, и открытие капсулы почти гарантированно убьёт его. В этой ситуации, конечно, можно было бы спешно запечатать капсулу обратно, но что делать после, Эйн представлял достаточно слабо. Поэтому иного выхода, кроме как открывать наудачу, всё равно не было. Кислорододышащий или нет, рано или поздно обитатель капсулы погибнет без помощи, когда закончатся ресурсы, израсходованные уже на треть, если верить мигающей жёлтой шкале сбоку.
Глухо щёлкнув, крышка с шипением отъехала вбок. Тихонько охнул профессор, тут же смутившись своей излишней эмоциональности. Вопреки его ожиданиям, из недр капсулы не повалили клубы азота, не было шипения кислоты, высовывающихся щупалец и зубастых монстров. Почти всё пространство камеры заполняла синяя вязкая субстанция, в которой неподвижно лежало существо, очень похожее на человека. Две ноги, две руки, узкие ладони с четырьмя длинными чуть узловатыми пальцами, лишённая чешуи или шерсти светлая кожа, нормального размера голова, вокруг которой по поверхности стабилизирующей жидкости ореолом расплескались тёмные волосы. Уши были удлинёнными, заострёнными и венчались металлическими накладками. Похожие накладки в количестве трёх штук красовались и на лбу гуманоида. Ещё одна пластина шла поперёк переносицы, правда, напоминала скорее какой-то полимер, нежели металл. А среди облака волос явственно выделялись аккуратные чуть загнутые назад рога. Кроме того, существо явно принадлежало к женскому полу. И было абсолютно обнажённым.
Осторожно опустив руку в вязкую жижу, Эйн тронул шею пришелицы, дабы проверить пульс, и уловил его с большим трудом. Это было похоже на глубокий анабиоз. Никакой реакции на прикосновение не последовало. Равно как и попыток сделать вдох – рогатая пришелица продолжала недвижимо лежать в своей экзотической ванне.
