К счастью, дикая пытка продолжалась каких-то пару минут и, что удивительно, почти не оставила последствий. Тело немного ныло, местами чуть зудело и пощипывало, и было… другим. Незнакомым, странным и ужасно неуклюжим. Ноздри Фэй захлестнуло сонмом запахов моря и рыбы — живой рыбы, все еще плавающей где-то поблизости. Причем это не был однотонный рыбный букет: она различала запах сельди и запах краба, запах трески и запах креветок, запах морского угря и запах каракатицы, и все они были невероятно притягательны для нее. «Чувствую себя Голлумом», — хмыкнула она про себя.
Никс не обманул: думала она по-прежнему словами и знакомыми понятиями, помнила свое имя и годы правления Карла Великого, расписание поездов на Эванстон и, по меньшей мере, три десятка имен Одина. А вот видела и слышала, обоняла и осязала по-другому. Да и сила притяжения чувствовалась как-то иначе. По привычке, Фэй попыталась встать на ноги, но ног не было вовсе, только руки-ласты и широкий хвост.
— На брюхе, малышка, на брюхе! Дальше оно легче будет, — со смешком в голосе подсказывал никс. — Вдохни поглубже и постарайся не выдыхать. Воздуха тебе, скорей всего, хватит на час, не больше. И от меня далеко не уплывай.
Он с волшебной легкостью пробежал по мелководью, почти не оставив за собой следа, и летучей рыбой нырнул в волну. Агишки шумно последовал за ним. Фэй торопливо поползла следом, неловко загребая донный песок и мелкую гальку. Наконец, выбравшись из цепких тенет суши, она поплыла. Хотя, по правде говоря, первые несколько минут это было скорее похоже на барахтанье упавшего в воду жука — тело тюленя, казалось бы, идеально приспособленное для плавания, не слушалось свою новую хозяйку, все еще пытавшуюся плыть «по-людски». Нёлди с нескрываемым удовольствием кружил рядом, подсказывая, поучая, инструктируя и, в придачу, мягко поддразнивая. Когда же они оба сочли, что Фэй готова и ее постепенно пробуждающихся тюленьих инстинктов хватит для небольшого погружения — путешествие в мир под волнами началось.
И он был воистину невероятен! Если Маг Мэлл пленял пронзительной красотой, дышал беспредельной жизнью и гармонией, наполнял всю сущность новой полнотой, но все же был схож с миром Земли, то океан Ллир был совершенно другим. Он походил на вереницу миражей, один за другим рождавшихся перед изумленным взором Фэй, и умиравших, разлетаясь вдребезги при каждом прикосновении. В золотой канители плывучих огоньков или сапфировых росчерках неведомо откуда взявшихся лучей, из зыбкой текучей тьмы возникали хрупкие, сверкающие голубым жемчугом лиры-дворцы, бережно упрятанные в ладонях исполинских раковин, переливчатые, текучие созвездия-сады, взмывавшие ввысь хороводом лепестков-свечей, крылатые лебединые ладьи и правившие ими совоокие создания, кружевные фонтаны и водопады, низвергавшие чистый хрусталь вместо водных потоков. Они не были видениями или призраками — Фэй могла на мгновение коснуться нежно-гладких стен башен, заглянуть в их полупрозрачные окна-витражи, ощутить аромат сверкающих и подвижных, как крылья тысячи бабочек, цветов, окунуться под колючий хрустальный дождь или даже надкусить золотое яблоко Идунн, словно в волшебном танце покачивающееся на ажурной ветке. Но они неизбежно исчезали, как картинки калейдоскопа, едва ты встряхнешь заточённые меж зеркалами разноцветные стеклышки.
Шинви плыл чуть поодаль, в очередной раз изменив форму тела: теперь он был похож скорее на древнегреческого гиппокампуса — гибрид лошади, морского змея и диковинной рыбы с крыльями-плавниками и роскошной гривой, которая струилась и плыла за ним, как фата за невестой. Разноцветные облака рыбок — уже совсем не тех, запахи которых Фэй чуяла возле берега, но, под стать окружавшим их пейзажам, причудливых, казалось, одетых в перья или гирлянды крошечных пузырьков вместо чешуи — в ужасе разбегались перед мордой водяного коня. Нёлди менять облик почти не стал, только ступни ног сменились широкими ластами амфибии, а пальцы рук удлинились и тонкая, до того едва заметная перепонка между ними стала совсем лягушачьей. Говорить под водой у него вполне получалось, но делал он это нечасто, только когда впереди проступали очертания вовсе не радужной, но зловещей и тревожной картины — резко окликал Фэй по имени и предлагал сменить курс. По-видимому, Ллир таил в себе не только красоты, но и ужасы.
«А что, если эти пугающие уголки океана, которых мы избегаем — и есть неизведанные иные миры?» — мелькнуло в голове у Фэй. «Не будь жадиной! — тут же отчитала себя она. — На сегодня с тебя и одного вполне хватит».
Никс похлопал Фэй по круглой тюленьей спине:
— Пора возвращаться.
Не без сожаления, Фэй подчинилась. Она и впрямь устала, и голова уже начинала понемногу кружиться, как на горном подъеме. Картинки калейдоскопа замелькали быстрее, поплыли и смешались в безумное полотно импрессиониста…
Тяжело выбравшись на песок, тюлениха обессилено повалилась на спину. Нёлди бесцеремонно уселся на нее верхом и вновь пробежал пальцами по гладкой водоотталкивающей шерстке, теперь уже быстро и уверенно. Тело вновь взвыло от боли и потекло расплавленным воском. Но на этот раз превращение шло быстрее и легче, и вот Фэй, снова нагая, маленькая, хрупкая и легкая, лежала на мокром песке, чувствуя его прикосновение собственной тонкой человеческой кожей.
— Слезь с меня, пожалуйста, — попросила она, когда голосовые связки снова стали ее слушаться.
Никс и не пошелохнулся, а на губах его неожиданно мелькнула недобрая, хищная усмешка:
— С чего бы это?
По спине Фэй пробежал неприятный холодок.
— С того, что я больше не тюлень, — все же как можно беспечнее улыбнулась она.
Зеленые глаза водяного фейри похотливо сверкнули:
— А мне тюлень и ни к чему. В тюленя еще хрен засунешь, у него жира больше, чем тела. Вот маленькая шлюшка-подменыш как раз по мне.
— Не шути так, — все еще отказываясь верить во столь внезапную и отталкивающую перемену гостеприимного хозяина, проговорила Фэй.
— А я и не шучу. Ты что же, и вправду думала, что платить ни за что не придется?
— Пусти меня!
Фэй рванулась, попытавшись столкнуть его — мускулы у нее были все еще довольно сильными, хотя в скалы она уже пару лет не ходила, а никс казался хрупким, точно фарфоровая статуэтка. Но не тут-то было. Два превращения, час подводного плавания и две бессонных ночи со всем сопутствующим окончательно вымотали ее, превратив в тряпичную куклу, а никс как-никак оставался волшебным существом.
Нёлди заломил ей руки за голову, намотал мокрую прядь волос на кулак и вдавил в песок поглубже:
— Не сильно-то дергайся. Дергаться и вопить будешь, когда за тебя Шинви примется. А пока наслаждайся.
— Я… тебя… прикончу! — прошипела сквозь зубы Фэй.
— Вряд ли, — самодовольно усмехнулся он, перехватывая запястья отчаянно сопротивляющейся девушки поудобнее. — Я за тобой наблюдал, и наблюдал долго. Ты ничего не умеешь. С магией не знакома, природных способностей, полагаю, тоже нет. Ты просто несчастная наивная дурочка. Как раз мой любимый тип самки. Так что заткнись и давай раздвигай ляжки.
