Кажется, они договорились и собрались расходиться. Первым вышел Корягин, не подав даже руку женщине, хоть подниматься под горку было тяжело. Я попыталась приблизить камеру, чтобы их лица было хорошо видно, и не заметила, что ставлю ногу мимо ступеньки. Этого хватило, чтобы рухнуть на траву и уронить телефон.
— Вы слышали этот звук? — забеспокоилась Вероника.
— Вы о чём?
— Давайте скорее расходится.
Они и вправду развернулись в разные стороны, но этого мне уже не было видно. Я лежала во влажном от росы сене, которое уже начинало отдавать гнильцой, и сквозь шум в голове думала не о том, что, похоже, повредила ногу, а о том, что запись могла не сохраниться.
Сашка-2
С горем пополам поднялась и нашла телефон. Затаив дыхание, сняла блокировку и обнаружила, что запись стоит на паузе.
— Повезло, — вздохнула с облегчением.
Нога болела. Я никогда не ломала ничего, и вывихов тоже не было, поэтому масштаб своего увечья оценить было сложно, но если я в сознании и не вою волком, значит, не всё так плохо.
— Нужно выбираться отсюда.
Попытка встать не увенчалась успехом. Я не придумала ничего лучше, чем позвонить дяде и попросить о помощи.
Судя по голосу, Олег ещё спал.
— Где ты? Я сейчас же приеду, — говорил напугано и очень громко, когда я объяснила ситуацию.
— Не кричи так и не вздумай родителям говорить. Я точно не знаю, где нахожусь. Где-то в парке. Сейчас геолокацию отправлю.
Дядя добрался, словно на реактивном самолёте. Поддерживая меня за спину, помог выйти на асфальтовое покрытие, а там мы маленькими шажочками доплелись до машины. Чувствовала себя раненым на поле боя, а в салоне меня немного укачало. Может, падение так повлияло или то, что я не спала ночью, но очень скоро я провалилась в царство Морфея, не поинтересовавшись даже, куда мы едем.
Открыв глаза, по белым стенам и специфическому запаху определила, что я в больнице. Тело затекло, голова кружилась, а урчащий желудок напоминал, что он пуст. Привстав на локтях, заметила, что я в палате не одна. Рядом, на свободной кровати, сидел Макс и смотрел в окно.
— А почему тут ты, а не Олег?
— Лежи, не подымайся.
Он пересел на мою кровать.
— У Олега сегодня гости из Министерства образования, поэтому я решил его подменить.
— Но у тебя же тоже работа.
— Ничего, подождёт. Ты хочешь, чтобы я позвонил твоим родителям?
Он встал, но я схватила его за руку.
— Не нужно никому звонить. У мамы сегодня судебное заседание, а отец на совете.
Макс сел на место, а руку мою не убрал.
— Если бы я знал, что наше дело для тебя обернётся вот этим, ни за что бы не позволил в нём участвовать.
— Это лишь небольшая жертва, но зато я такой материал ценный добыла.
— Самое ценное — это ты.
Тихомиров придвинулся ближе и осторожно меня обнял.
— Я чуть не поседел, когда Олег сказал, что ты в больнице, — прошептал мне на ухо.
В его объятиях было хорошо и уютно. Я положила голову ему на грудь и слушала, как быстро бьётся его сердце под рубашкой. Эта минута казалась длиннее, чем вечность, и дороже, чем многословные признания в любви. Мысли градом обрушились на меня, и в какой-то момент я начала их озвучивать:
— Корягин требует деньги, Мединина говорила о деньгах… деньги, деньги… Это так странно… Люди стремятся заработать деньги, будто они и есть счастье или можно за них купить то, что сделает тебя счастливым. У меня всё было. Всегда. Я отпраздновала своё десятилетие в Диснейленде, пока для многих детей это являлось несбыточной мечтой. У меня было самое крутое платье на выпускной. Мне подарили квартиру в элитном районе на совершеннолетие. А ведь кто-то берёт ипотеку даже на однушку в пригороде… Макс, почему я не чувствую себя счастливой? Такое впечатление, что мне со старта дали самую навороченную приставку в руки, а играть в неё не научили. Я не понимаю уже, что есть хорошо, а что плохо. К чему стремиться? За что цепляться?
Максим погладил меня по голове, в потом ещё крепче прижал к себе.
— Никто не знает. Жизнь — это не чёрное и белое, это полутона. И только ты сама выбираешь свою истину.
— Может и так… А что, например, делает счастливым тебя?
— Когда я, парень из глубинки, поступил на бюджет в столичный вуз, думал, что это счастье. Когда на выпускном держал в руках свой красный диплом, тоже чувствовал себя счастливым, и когда выиграл первое дело, и когда открыл фирму. Но в один прекрасный момент я понял, что по-настоящему счастлив лишь тогда, когда приезжаю в гости к родителям… и смотрю на улыбку любимого человека. А остальное лишь приносит мне удовольствие.
Так хотелось развить тему, касаемо любимого человека, но в палату вошёл доктор.
— Александра Юрьевна, хорошо, что вы уже проснулись. Как часто вы засыпаете в стрессовых ситуациях?
Я сначала не поняла сути вопроса, но потом вспомнила, что как-то в детстве меня ужалила пчела и я тоже отключилась на пару часов. Просто Олег меня настрашил, что от укуса можно умереть. Я испугалась и уснула. Видимо, в этот раз стрессовая ситуация на меня тоже так подействовала, а не бессонная ночь.
— Я посмотрел вашу ногу — там нет ничего страшного. Пару дней поболит, синяк долговато будет сходить, правда. Но снимок на всякий случай мы всё же сделаем.
Максим терпеливо ждал, когда меня отпустят, попутно выслушав все рекомендации врача.
— Ну, домой?
— Угу.
Как же умно сделано, что травматологическое отделение находится на четвёртом этаже. Всё для людей! Даже не помню, как мы с Олегом сюда вскарабкались. Я уже морально готовилась к длительному спуску, но Тихомиров решил облегчить мою долю. Словно пушинку, он взял меня на руки и вынес из больницы под восторженные взгляды молодых медсестричек. Хоть и было неловко, но, что уж кривить душой, очень приятно.
В знак благодарности я решила позвать его к себе на кофе.
Аристотель принялся царапать лапами дверь и скулить, стоило нам выйти из лифта. Я повернула ключ в замке, и пушистый комок чуть не запрыгнул мне на руки.
— Привет, моя радость. Заскучал, да?
Макс вызвался выгулять щенка, а я поскакала в ванную, а потом на кухню приготовить что-то покушать, хотя обещала, что буду лежать. Они вернулись как раз, когда была готова яичница с помидорами и зеленью, а чашки наполнялись ароматным кофе.
— Теперь я ещё сильнее хочу собаку, — послышалось из коридора.
Тихомиров вошёл на кухню и сердито на меня посмотрел:
— Гражданка Яблонская, вы приговариваетесь к трём дням постельного режима.
— Садись давай, — сквозь улыбку пригласила к столу.
