Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Столица сразу понравилась Ольге. Они много гуляли по набережной Фонтанки, похожей на бесконечный коридор, по Дворцовой и Адмиралтейской набережным. И здесь поджидали Ольгу львы, которых она сразу же полюбила и которых приветствовала каждый раз. Её завораживал вид на Неву, на шпиль Петропавловской крепости и Ростральные колонны. Держась за руки, они ходили по набережной Мойки, и Серёженька показал Ольге, где жил Пушкин. Они вдыхали затхлый запах воды у Екатерининского канала, обошли колоннаду Казанского собора, толкались в Гостином дворе… Ольга приходила в восторг от красоты Зимнего или Аничкова дворцов, а Серёженька обещал сводить её к дворцу Юсуповых и Таврическому. Всё восхищало Ольгу в этом городе, явившем роскошь, какой она и не предполагала увидеть.
Москва была богатой и ленивой купчихой, Петербург – роскошным и неприступным барином. Ольга любовалась им, но как будто со стороны, чувствуя себя чужой. Она не ощущала себя частью этого города, не сливалась с ним. Вспоминая Бердянск и сравнивая его с Петербургом, Ольга невольно улыбалась: каким маленьким, каким домашним был родной город. И как было бы хорошо вернуться…
На Литейном зашли в фотографию Оцупа. Мастерских было повсюду так много, что давно уже не обращали на них внимания. Но тут Ольга остановилась, засмотревшись на какую-то даму в витрине, где были выставлены карточки.
– Хочешь, зайдём? – предложил Садовский.
Но Ольга почему-то испугалась.
– Ой, что ты!..
– А чего такого? – весело сказал Садовский. – Кстати, у нас ни одной фотографии нет. Зайдём!
Они зашли в мастерскую, встреченные бряканьем колокольчика на двери. Кроме них посетителей, по счастью, не оказалось. Пахнуло теплом, запахом пыли, кожи и хорошим одеколоном. Где-то в соседней комнате, как показалось Ольге, попугай проговорил:
– Пришли… пришли… чего пришли…
– Желаете сфотографироваться? – спросил, вдруг появившись, невысокого роста человечек, чем-то отдалённо напомнивший Ольге Искрицкого.
– Желаем! – ответил Сергей.
Потом они долго усаживались, менялись местами, потом позировали по одному. Наконец человечек объявил, что всё готово и велел зайти через несколько дней.
– Au revoir, – нараспев проговорил он, – au revoir.
– Уходят… уходят… – протрещал за стенкой попугай.
Потекла размеренная жизнь, как когда-то, по приезде в Москву. Сергей учился, давал уроки, Ольга ждала его вечерами дома. Иногда, готовясь к занятиям, он засиживался у Сикорского. И Ольга волновалась, ходила из угла в угол или простаивала у окна, глядя на купола Владимирского собора, отчего ей всегда становилось покойно. Завидев в окно Серёженьку, она бежала в прихожую и, приоткрыв дверь, прислушивалась. Вот стукнуло в парадном… вот шаги наверх… Но нет, это не Серёженька! Вот опять хлопнула дверь… опять шаги… А вот это Серёженька! Вот он подошёл к лестнице… вот поднимается… вот уже на первой площадке… на второй… на третьей…
По звуку шагов Ольга слышала, в каком он настроении, и знала, будет ли он разговорчив или молчалив за чаем.
– Серёженька, барсучок мой, – шептала она, обвивая руками шею, целуя колючую щёку, подбородок, губы…
Днём она читала, гуляла или рукодельничала – на все окна сшила новые шторы, а после сама их развесила. Вечерами глаз не сводила с Серёженьки, слушая его рассказы об учёбе. А учёбой Серёженька был наконец-то доволен. Учиться было интересно, науки давались легко, впереди открывалось множество возможностей приложения сил и знаний. Казалось, что всё только начинается.
Как-то уже в октябре, появившись дома ввечеру, Сергей сказал за чаем:
– Ты знаешь, Оля, утром дворник передал мне письмо – мамаша пишет, что собирается приехать.
– К нам? – удивилась Ольга.
– Вообще-то она едет с Микой. Привезёт Мику в Морской корпус. То есть она хочет готовить его в Петербурге, чтобы летом он поступил в Морской корпус.
– А Кока? – спросила Ольга. – Кока тоже приедет?
– Нет, Коку отвезут на время рязанской бабушке.
Ольга рассмеялась.
– Теперь и Кока станет мистиком?
– Возможно… – рассеянно отвечал Садовский. – Они, конечно, найдут себе квартиру… Тем более потом Мика останется у родственников… Но мамаша не хочет им досаждать, и пока она здесь, они с Микой поживут отдельно… Только знаешь, первое время, совсем недолго, пару дней, она хочет остановиться у нас… Ты не будешь против?..
– Ну что ты!.. – воскликнула Ольга. – Нужно будет подумать о комнате для них… Стол мы на время сдвинем, и тогда тут будет удобнее на диване…
Сергей согласился, и они принялись строить планы по размещению Натальи Максимовны с Микой. Времени было довольно – Наталья Максимовна намеревалась появиться в Петербурге в начале ноября. А пока предстояло купить подарки, кое-какие вещи для удобства гостей, навести в комнатах порядок, чтобы Наталья Максимовна не видела пыли и разбросанных книг. Сергею предстояло выпросить у дворника железную кровать для Мики.
Уже через неделю всё было готово. Ко дню приезда Натальи Максимовны Ольга произвела троекратную уборку, заставив Пашу, приходящую прислугу, чистить во всех углах и смахивать пыль с каждой вещицы.
– Ольга Александровна, да уж и пыль-то вся вышла… закончилась пыль-то, – объясняла Паша.
– Ничего, ничего, – убеждала её Ольга. – Ты, Паша, посмотри ещё в уголочках. Вдруг паучок какой или волосок…
– Ну разве что волосок… – ворчала Паша и отправлялась, шлёпая босыми пятками, – она всегда разувалась и ходила по комнатам босиком – скрести по углам.
Ольга волновалась и радовалась. Ей хотелось, чтобы Наталья Максимовна видела, как хорошо живётся Серёженьке с Ольгой, какая Ольга прекрасная хозяйка, какая она домовитая, опрятная и обстоятельная. То, что Наталья Максимовна решила пусть и на пару дней остановиться у них, не просто льстило Ольге, она видела в этом добрый знак. Ведь другими словами, Наталья Максимовна не брезгует ей и не считает её положение каким-то неприличным, коли уж готова жить с ней под одной крышей да ещё и поселить тут же сына-подростка. Значит, Ольга – не просто любовница, которую все презирают, а почти что родственница, то есть невеста сына. И кто знает, быть может, поселившись у них, Наталья Максимовна так именно и скажет Серёженьке. И Ольга пыталась представить себе этот разговор. Правда, тут же вмешивался Аполлинарий Матвеевич и, грозя пальцем, говорил: «Подумай, что делать будешь, когда мерзавец тебя бросит. А в том, что он тебя бросит, я не сомневаюсь ни секунды. И останешься ты с навек испорченной репутацией, так что хорошего общества тебя уже не видать. Однажды судьба отвела тебя от дома терпимости. Не гневи судьбу!..»
Но размечтавшаяся Ольга не хотела слушать Аполлинария Матвеевича. Куда приятнее было вспоминать слова, сказанные Серёженькой там, в её харьковской квартире: «Я буду твоим женихом… Я выучусь и женюсь на тебе… Люблю тебя… Красавица моя… Оленька…»
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
