Книга Поколение надежды - Дмитрий Ким

Эйфория от рождения дочери длилась месяц. Деньги закончились. Я огляделся. Вокруг был город, в котором мы никого не знали. Супруга, двое детей и я без связей, профессии и навыков, которые можно выгодно продать. Из небольшого выбора вакансий грузчиков, разнорабочих и водителей я остановился на работе водителя пятитонного грузовика за одну тысячу шестьсот рублей в месяц (в 1999 году — около шестидесяти одного доллара США). «Как-нибудь проживём», — думал я.

Денег не хватало ни на что. Тесть немного помогал. Я периодически брал в долг продукты в соседнем магазине. Долг медленно, но верно рос. Я уже не мог обходиться без спиртного. К моменту переезда в Находку я пил крепкий алкоголь каждый день. Мой алкоголизм быстро прогрессировал. В частном секторе нашёл точку, где продавали дешёвый китайский спирт, разбавлял его водой до сорока градусов и пил эту ядовитую гадость круглосуточно.

Организм продолжал борьбу за выживание. Но силы его были не безграничны. Я всё ещё был в состоянии нормально общаться с супругой и старшим сыном, не конфликтовал ни с кем на работе. Но принимать серьёзные решения, которые могли бы существенно улучшить нашу жизнь, уже не мог. Перед уходом в очередной длительный рейс тесть, который работал радистом на танкере, подарил нам однокомнатную квартиру. И когда дочке исполнилось девять месяцев, мы продали эту квартиру и уехали в Питер.

Там моя деградация продолжилась. За несколько месяцев жизни в Северной столице я так и не смог устроиться на работу. Ходил на собеседования пьяным и возмущался, что меня никто не берёт. Постепенно я растерял остатки силы воли и интереса к жизни. Алкоголь их полностью заместил. Когда деньги кончились, я стал пропивать вещи — золото супруги и дочки, бытовую технику, которую мы привезли из Находки. Стал устраивать дома скандалы. Скандалил я. Люба терпеливо молчала, всё ещё веря в меня. А я всеми силами добивался от неё ненависти к себе, хотел исчезнуть и чтобы она с детьми исчезла из моей жизни. И не мешала падать ниже.

— Да. Я ничтожество, я ноль. Вот и отстаньте все от меня. Ненавижу вас всех! Ненавижу себя!

Но временами я трезвел, и остатки души и разума напоминали, что я всё ещё несу ответственность за супругу и наших детей.

Когда пропивать уже было нечего, остался один выход — ехать к родным в Казахстан. Кто-нибудь позаботится там о Любе и детях, думал я.

Пошёл на вокзал встречать поезд Астана — Санкт-Петербург. Решил, что, может, удастся увидеть какого-нибудь знакомого, занять денег на билеты. Знакомого нашёл сразу. У первого плацкартного вагона стоял проводник — Дима, с которым мы учились в одной школе. Он был младше меня, но мы общались и даже когда-то дружили.

— Димыч, привет!

— О-о-о, привет! Какие люди!

Мы обнялись как старые друзья.

— Отвези меня с семьёй в Астану.

— Да не вопрос! Давай, когда?

— Сегодня. Только без денег. В долг. Денег совсем нет.

— Да, конечно. Давай. А что случилось?

— Потом расскажу.

Я метнулся домой, забрал семью. Заняли у соседки денег на такси и продукты, отдали ей ключи от арендованной квартиры и уехали.

Деньги, которые нам дали, чтобы питаться в дороге, я в поезде пропил.

На вокзале нас встретил мой брат и отвёз к бабушке.

Пришла мама, сказала, что мы не можем здесь долго находиться, потому что, если узнает отец, будет скандал, а она этого не хочет: «Только начали спокойно жить».

Мои отношения с отцом к тому моменту достигли дна. Он открыто меня ненавидел за то, что произошло три года назад. Впрочем, как и я его.

Я тогда прилетел в очередную командировку из Питера и заехал к родителям в гости. Во дворе стояла иномарка, пригнанная каким-то другом отца из Германии. Не новая, но в неплохом состоянии. Я попросил у отца ключи и пару дней ездил на ней по своим делам. После очередной поездки загнал машину во двор и стал помогать маме накрывать на стол в летней кухне. Был какой-то праздник, и у нас собрались гости — полный дом. Всё шло хорошо и весело, как вдруг я услышал раздражённый голос отца:

— Димка, ну-ка, иди сюда!

Слово «ну-ка» он давно не употреблял в мой адрес. Когда-то оно означало одно — сейчас начнётся экзекуция. Но ведь я уже не беззащитный ребенок? Нет. «Этого не может быть», — ухмыльнулся я своим глупым мыслям и направился к отцу, который стоял возле открытого капота той иномарки.

— Это что такое?! — спрашивает он меня с давно забытой интонацией, указывая на пустой расширительный бачок радиатора.

— В смысле? — не понял я. — Что я должен там увидеть?

— Бачок пустой! Ты не видишь, что ли?! — заорал он. — Я за эту машину ещё не рассчитался, а ты её уже угробить решил?! Что я скажу Ильдусу? А?! Да тебе же плевать! Тебе же похер!

— Пап, да успокойся, радиатор где-то немного подтекает. Сегодня, когда заметил, уже поздно было ехать на СТО. Завтра отгоню и всё сделаю. Да и вообще, это же просто железо. Что ты так завёлся? Оно не стоит того, — улыбнулся я, глядя отцу в глаза.

— Ах, просто железо?! Негодяй! Выродок! Просто железо! Тебе же за него не отвечать! Скотина! Ну-ка, иди сюда! — подступает ко мне отец и бьёт кулаком по лицу.

Я обалдел от такого поворота. После конфликта из-за забытой в общественной бане мочалки двенадцать лет назад, когда я впервые дал ему отпор, он ни разу ни на кого не поднял руку. А здесь?.. Полный двор гостей. Всего лишь пустой бачок радиатора исправной машины, и такой расклад.

Я отвернулся, но он продолжал наносить удары, норовя попасть по лицу. Я отходил от него, уворачивался, однако он всё наступал, осыпая меня проклятьями. И у меня что-то взорвалось внутри.