Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
* * *
Из клуба разносилась громкая музыка – неразборчивая какофония из синкопированных басов и ломаных ритмов хип-хопа. Демарко вынес в патио два бумажных стаканчика – ореховый латте для Хизер и крепкий черный кофе для себя. Девушка присела за поцарапанный закусочный столик и уставилась на стенку клуба. Широко расставив ноги, сержант оседлал табурет и посмотрел ей прямо в лицо:
– От такой музыки легко заработать головную боль.
Хизер кивнула.
Демарко отпил свой кофе.
– Откуда вам известно, что он все еще спит со своей женой?
– Он сам сказал мне, что они встречаются.
– Правда? – переспросила Хизер. – Но только встречаются, да?
Демарко обвел взглядом кампус. Лужайки и пешеходные дорожки были почти безлюдны – студенты находились либо в аудиториях, либо в комнатах общежития. А пара-тройка из них, может, даже сидели в библиотеке.
– После того как я увидел вас сегодня утром – но до того, как прийти сюда, – я навел кое-какие справки о вашем профессоре-поэте. Этот брак был его третьим браком. Вы знали об этом? От первых двух жен у него четверо детей.
– Он все это мне рассказывал.
– А он рассказал вам, что все еще спит со своей последней женой?
– Вы говорите это просто так. А как оно на самом деле, не знаете.
– Я знаю, что декан дважды беседовал с ним, неофициально – из-за жалоб родителей его предыдущих пассий-студенток. Официально университет не может ничего предпринять, потому что все девушки, как и вы, были совершеннолетними. Сколько он уже работает в университете? Лет девять? Полагаю, что в год он крутит шашни с одной-двумя студентками.
Слезы Хизер оставили на потрескавшейся от погоды и времени столешнице маленькие черные круги.
– Он говорит, что я особенная…
Демарко накрыл ее руки своими:
– Да, вы особенная. Но не для него.
Глава 22
Томас Хьюстон проснулся, весь дрожа. Где-то через час после полуночи он свернулся тугим клубком в маленькой комнате на втором этаже нового особняка президента университета. Строительство здания площадью в десять тысяч квадратных футов велось с марта, а церемония открытия с традиционным перерезанием ленточки была намечена на май следующего года. Все четыре этажа уже были возведены, но оконные проемы еще зияли дырами, а монтаж электропроводки и сантехнического оборудования был произведен только в цокольном и гаражном этажах.
Внутри цокольного этажа, у заднего входа в особняк, рабочие складировали свои материалы: ящики с напольной плиткой, мотки электропровода, картонные коробки с распределительными шкафами и розетками, десяток рулонов гидроизоляции «Тайвек». Вся куча занимала не менее трети просторного помещения, а венчала ее грязная рубашка из шамбре, стоящая колом от засохшего пота. Хьюстон натянул эту рабочую рубаху поверх своей трикотажной с короткими рукавами, застегнул ее на все пуговицы до самой шеи, отвернул закатанные кем-то рукава и тоже застегнул на них манжеты. Рубаха, как и грязная стеганая куртка, которую он надел поверх нее, была ему великовата. Но Хьюстона не волновало, как она на нем смотрится. А ее смрадный запах был не намного отвратительней запаха, исходившего от него самого.
Затем Хьюстон заполз по лестнице на второй этаж и осмотрелся, вздрагивая от каждого скрипа чернового пола и бликов натриевых уличных фонарей, проникающих внутрь здания через пустые оконные проемы. Стараясь держаться поближе к задней стене, чтобы предательский свет не попал на него, Хьюстон стремительно нырял в открытые двери, пока не оказался в маленькой комнатке с одним-единственным проемом для двери, открывавшейся в большее по площади помещение. «Должно быть, это гардеробная, возле главной спальни», – догадался Хьюстон. Он свернулся калачиком в самом дальнем ее углу, прижал к себе пакеты с продуктами и попытался заснуть. Но в голову полезли воспоминания о вечерах, которые он с Клэр проводил в таких же недостроенных зданиях, как это. В последние два лета своей учебы в колледже Хьюстон подрабатывал в строительной бригаде, а жил у своих родителей. А Клэр О’Пэтчен жила у своих родителей в деревне, в шести милях от колледжа. Молодой паре быстро надоело заниматься любовью на обочине дороги, скрючившись на заднем сиденье его пропахшего машинным маслом «Вольво» и прячась от каждой вспышки чужих фар. Однажды ночью, подыскивая более уединенное местечко для парковки, Хьюстон проехал мимо той стройплощадки, где его бригада возводила двухэтажный особняк в колониальном стиле.
В середине июня они с Клэр впервые попробовали заняться любовью на спальном мешке на бетонном блоке фундамента. Невзирая на жесткую поверхность, они провели ночь настолько замечательно, что Томас начал постоянно возить в своей машине спальный мешок и рюкзак с бутылкой вина и разными закусками. В конце августа они с Клэр проводили большинство ночей вместе под открытым окном на втором этаже. И, вернувшись осенью в колледж, Томас быстро познакомился со всеми новостройками в городке – местами гораздо более интимными, чем общежитие, и гораздо менее дорогими, чем мотели. Местами, где их с Клэр заботило только одно: как далеко в ночи могут разноситься ее крики и стоны.
А теперь Хьюстон, забившись в угол гардеробной, вдыхал аромат свежей древесины и запах открытого неба. Он прижал коленки к груди, свернулся в клубок, но все равно не мог выдавить из себя боль – тяжелую, неизбывную, опустошающую тоску.
Рубаха из шамбре и стеганая куртка, казалось, совсем не защищали его от студеного ночного воздуха. Хьюстон трясся от холода и корчился в конвульсиях от рыданий. Пролежав скукоженным у стены с полчаса, он почувствовал, что тело начинает неметь. Хьюстон встал и спустился на цокольный этаж. Взял рулон гидроизоляции «Тайвек», затащил его на второй этаж, раскатал и забрался под упаковку из фольги. А потом подтащил к себе пакеты с продуктами и обложился ими с обеих сторон – пытаясь хоть так укутать себя от промозглого холода.
Перед самым рассветом Хьюстон проснулся. Вокруг висела тяжелая серая дымка. И спросонья Хьюстону показалось, что он все еще держит в своей руке нож. В ужасе содрогнувшись, он отшвырнул его от себя и попытался откатиться в сторону. И тут же почувствовал, как спина уперлась в какое-то странное, мягкое препятствие. Хьюстон заерзал, замолотил руками по пакетам с едой, начал разбрасывать продукты, пинать и пихать изоляцию. Вырвавшись наконец из ее тисков, он перекатился к противоположной стене. И прилег там, тяжело дыша и обреченно моргая. Глаза разъедала жуткая резь и жжение, в горле скребло и саднило, холод выстудил тело до самых костей.
Постепенно память о прошедшей ночи вернулась; осколки и фрагменты сложились в одну картину. Он находился в новом особняке президента университета. Было утро – может быть, шесть часов утра, может, половина седьмого. Вскоре должны были появиться рабочие-строители. Движение на улицах оживилось. Слишком много глаз…
Хьюстон поспешно собрался, уложил продукты в пакеты и спустился вниз. Из здания он выбрался через задний вход. Мир вокруг утопал в серости. Но Хьюстон знал и не боялся этих туманов; он пробирался сквозь них почти всю свою жизнь. Еще час – и туман рассеется. Ему нужно вернуться в лес. И распланировать дальнейшие действия. «Сегодня среда, – сказал он себе. – Завтра вечером я смогу увидеть Аннабел».
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
