Для наглядности герр Камьер разложил на парте кухонное полотенце и катал по нему вареные яйца, которые, я так понимаю, заменяли ему атомы. Когда он спросил, есть ли вопросы, я подняла руку и спросила:
— А какова роль полотенца в молекулярной структуре атомов?
И тут герр Камьер совершил роковую ошибку, ответив так:
— Эээ… полотенце тут ни при чем — я просто подстелил его, чтобы яйца не стукались…
Вы знаете, что такое смеяться, даже когда знаешь, что наказание неотвратимо? Вот, именно так я и смеялась. Меня буквально на руках отнесли к Спичкиному кабинету и там свалили. Возле дверей я взяла себя в руки, сделала серьезное лицо и постучала.
— Входи, — сказала мне Спичка.
Про себя я все время повторяла: «Только бы не спросила, только бы не спросила… Пусть она спросит меня о чем угодно, только не об этом…»
Спичка уже была злая донельзя:
— Джорджия, и что же смешного ты нашла в теме атомной вибрации?
Клянусь богом, что я старалась…
— Ну… Мисс Симпсон, просто герр Камьер подложил кухонное полотенце, и он…
— И что?
— Он подложил кухонное полотенце, чтобы у него яйца не стукались…
И я снова расхохоталась.
Полночь
Ой, не могу, не могу больше смеяться.
Четверг, 27 мая
Теннисный турнир
14.30
Сегодня у нас разыгрывался полуфинал. Теплый солнечный день… Уимблдонский турнир у меня почти в кармане. И — ах! — как мне идет белый цвет. Девчонки громко болеют за меня, и… это просто какое-то кармическое совпадение, потому что если я сейчас выиграю у Кирсти Уолш из пятого, заключительная игра у меня будет с Линдси. Все это так странно, очень. Я видела игру Линдси. Как по учебнику: оборона по задней линии, внимание на сетку… Но она еще не имела дела с девочкой по имени Жесть (т. е. со мной). И если я ее побью, значит Робби, как кубок, перейдет ко мне. Линдси учудила — надела под юбку трусы с рюшами (хорошо, что не стринги, а то мисс Стэмп в порыве лесбийской страсти просто выкинула бы меня из полуфинала). А у меня под юбкой обычные шорты, и это стильно: словно я в последний момент вспомнила, что у меня турнир, натянула юбку и прибежала на корт.
15.30
Я выиграла первый сет, подаю во втором, испытываю приятное волнение… Рози, Эллен, Джулз, Джас и все наши девчонки кричат: «Давай, давай!», а Хитон Ястребиный Глаз — судья — их одергивает. Но даже она не помешает мне выиграть этот турнир. Ха-ха-ха, я гений, и Робби будет мой!
Первая подача — эйс! Йес! Йес!
— 15:0, — объявляет Ястребиный Глаз. Вторая подача. Так, собрались… Удар справа — мяч летит по диагонали…
— 30:0, — объявляет Ястребиный Глаз. Третья подача. Фьюить!.. Ага! Кирсти — полный отстой, слабачка!
— 40:0, — констатирует Ястребиный Глаз. Каждый раз, когда я готовлюсь к подаче, трибуны затихают. Я стою на задней линии, я вижу, как Джас нервно жует челку. Мой строгий взгляд — и она оставляет челку в покое.
Я закручиваю мяч и посылаю его Кирсти, ее попытка отбить — жалкие потуги. Эйс!
Поджав губы, Ястребиный Глаз объявляет:
— Гейм, сет и матч в пользу Джорджии Николсон.
Йес! Я победила! В экстазе я падаю на колени, прямо как Джон Макинрой[69]: трибуны ликуют, я воздеваю руки к небу, потрясая ракеткой… Ракетка наклоняется и ударяет мисс Хитон по голове — та падает со стула, теряет сознание…
Я в кровати
20.00
Нет слов. Ястребиный Глаз была в отключке не более минуты, но мою победу аннулировали. И Кирсти играла с Линдси… Глаза бы мои не смотрели, да мне и не дали — отправили в зал протирать маты…
И Линдси выиграла турнир.
Кармический смысл сего мне неизвестен. Я больше не верю в Бога.
23.00
Я поверю в Бога, только если со мной случится что-то очень хорошее.
Пижамная вечеринка
Пятница 4 июня
Пижамная вечеринка
17.00
Мама все никак не уйдет. Либби бегает по комнате с голой попой. Я предлагаю свою помощь с Либби, и мама радостно соглашается, прибавляя:
— И еще не могу найти свои щипчики, ты их не видела?
(Они у меня в пенале.)
— Эээ… да нет, кажется с ними игралась Либби.
— Ну, теперь их вовек не сыщешь.
Либби дурачится, я никак не могу ее поймать. Когда, наконец, я отлавливаю ее и начи-наю одевать, она гладит меня по голове и приговаривает, картавя:
— Мурр, киса-киса. Хочешь молочка, длочила?
Ей нравится это слово, она думает, это что-то уменьшительно-ласкательное.
Одев Либби, я пулей лечу к себе в комнату, хватаю щипчики и подкидываю их в корзину для Ангуса. К счастью, в этот момент он изучает в саду жизнь пернатых…
— Мам! — кричу я. — Иди посмотри, где я нашла твои щипчики!
Мама выходит из спальни и видит в корзине свои щипчики:
— Батюшки мои! Спасибо, дочуш. Ты меня спасла. Либби, скорей, мы уезжаем.
Мама подхватывает Либби, та брыкается, пытаясь лизнуть ее в лицо:
— Мама плахая, мама хочеть укласть Либби.
Уже на пороге мама оборачивается и говорит мне:
— Я могу быть спокойна? Вернемся завтра вечером — ешь нормально, долго не засиживайся.
Она уже захлопнула за собой дверь, но потом снова вернулась:
— И я тебя умоляю: ничего не сотвори со своими волосами.
18.00
Первой пришла Рози:
— Свен будет полдвенадцатого, у него сегодня вечерняя смена в ресторане.
— До какой стадии ты с ним дошла? — интересуюсь я.
— Эээ… До шестой. И чуть-чуть седьмой… Это мы с девчонками придумали шкалу по-целуев. Вот она:
1. Держание за ручки;
2. Приобнимание;
3. Поцелуй в щечку на прощание;
4. Поцелуй, длящийся более трех минут, на «одном дыхании»;
5. Поцелуй с открытым ртом;
6. Поцелуй с языком;
7. Ласкание верхних частей тела (на улице);
8. Ласкание верхних частей тела (дома, в кровати);
9. Касания ниже пояса;
10. И так далее.
— Ну, и как он тебе? — спрашиваю я Рози.
— Суперский. И вообще, датчане лучше наших англичан. Они варьируют ритм.
