– Как? На полном ходу? – притворно изумился Макар.
– А я вас везти не имею права! – визжала проводница. – Хулиганье!
Она ткнула пальцем в лежащего ударника:
– Вот если он стоп-кран сорвет?!
Музыканты внимательно посмотрели на товарища.
– Он? Нет, он не сможет, – убежденно сказал Макар.
– Допились! Пьяные в коридорах валяются! – возмущалась проводница.
– Он не пьяный. Он аппарат охраняет, – пытался оправдаться клавишник.
– А людям как ходить: ни чаю попить, ни в туалет! – трубил начальник поезда.
Солнце вышел из купе.
– Здорово, Макар, – он кивнул на аппаратуру. – На заработки?
Увидев Солнце, Макар обрадовался, полез обниматься через ящики:
– Солнце! Живой еще!
– Почему это «еще»? – вышла за Солнцем и Саша.
Увидев незнакомую хорошенькую барышню, Макар приосанился и зафонтанировал:
–»…Человек смертен, но это еще полбеды. Иногда он внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что будет делать в сегодняшний вечер».
– Не пугай девушку, – добродушно улыбнулся Солнце, а тот хитро прищурился:
– А что? М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита». Страница десятая. Восьмая строка снизу.
А проводница и начальник поезда, неприязненно глядя на Солнце, безуспешно пытались вытащить бездыханного рокера в тамбур.
– Вишь ты, оказия… – взъерошил волосы Макар.
Солнце оценил происходящее и предложил:
– А давай аппарат к нам в купе затащим, а ночевать можно у «системы» в плацкарте.
– Круто, чуваки! – обрадовался услышавший предложение Солнца клавишник. – Респект в полный рост!
И тут же потащил колонку в купе, пихнув при этом лежащего ударника:
– Вставай, бразер, гуд найт образовался!
Малой, как всегда, не терял времени зря. Они со Скелетом проходили через тамбур в купейный вагон. В руках у Малого была пачка брошюрок: «Здравницы Крыма».
Скелета, как всегда, тяготила бурная бизнес-деятельность друга:
– Ну, на фига людям твои книжки. Они и так в Крым уже едут…
– Так им море станет ближе! – убежденно заявил Малой
Они зашли в спальный вагон. Малой уже занес руку – постучать в первое купе, как вдруг заметил Макара со товарищи и, дернув Скелета заруку, стремглав выскочил обратно в тамбур. Друзья помчались через вагоны к своим.
– Ну, попали! – сокрушался Малой на бегу.
– Я говорил: ну ее на фиг, эту рок-музыку, – ныл Скелет. – Теперь, как здрасти, фейс начистят.
– А кто виноват? – возмутился Малой. – Если бы ты, дубина стоеросовая, аппарат не сжег, щас бы уже по турбазам бабки лопатой гребли бы! Вино, девушки в придачу!
– И так сил нет, – запыхавшись, сопротивлялся заманчивым перспективам Скелет.
– Настоящий художник должен страдать за искусство!
Поезд мчался по солнечной русской равнине с перелесками.
Уступив свое купе, Солнце и Саша пошли к остальным. В одном вагоне из купе проводников послышался строгий голос:
– Ну, вы полнее наливайте, полнее! За обвес и недолив у нас по головке не гладят!
Навстречу Саше и Солнцу вышел бригадир стройотряда с гроздью чайных стаканов в подстаканниках. Увидев Солнце, он удивленно остановился:
– Ты?.. Неожиданная встреча! Давно не виделись.
Бригадир протянул Солнцу свободную от стаканов руку для приветствия, но в этот момент между ними протиснулся плюгавый кагэбэшник, и рука бригадира повисла в пустоте.
– Извините, разрешите пройти… – пробормотал кагэбэшник, изучающе глядя на Солнце.
Бригадир с холодным недоумением разглядывал Солнце:
– И вот ради этого ты бросил институт?..
Солнце молча посмотрел вслед удаляющемуся кагэбэшнику.
– …между прочим, ты еще можешь восстановиться. Тема твоего диплома была очень перспективной. Ты бы мог принести пользу людям своей научной работой, – продолжил бригадир.
Саша удивленно глянула на Солнце, на бригадира, а Солнце усмехнулся:
– Чем больше тайн Вселенной остается нераскрытыми, тем больше пользы для людей.
– Меня, Сергей, всегда удивлял твой аполитизм, – неприязненно поморщился бригадир, – я бы даже сказал, нигилизм!
Солнце пожал плечами и, взяв Сашу за руку, пошел в следующий вагон.
– Ты учился с ним в институте? – полюбопытствовала Саша.
– Я думаю, он меня с кем-нибудь перепутал, – безмятежно ответил Солнце.
Саша еще раз обернулась на бригадира. Поезд дернулся, притормозив, и чай из стаканов выплеснулся на него.
А в вагоне, где расположилась система, – безудержное веселье.
Пришли и Саша с Солнцем, и музыканты, и тирольцы, и даже начальник поезда.
Хором допели «Let it be».
– А теперь давайте «зэ энд» Дорз! – просит Скелет.
– Да ну-у, сопли, – протестует Герда. – Давай «Мишель»!
– Старуха, а это не сопли?
– Это – кровавые слезы!
Кореец, озорничая, подобрал на гитаре «Интернационал». Идею приняли на ура, и вот уже музыканты, тирольцы и хиппи поют хором «Интернационал» в рок-обработке, раскачиваясь, аккомпанируя себе на подручных предметах. Причем Малой избрал для этой цели круглую голову тирольца в шапочке и барабанил по ней вилками.
А прилично набравшийся к этому моменту начальник поезда доверительно склонился к Герде:
– …А я ей: ну и что, что пьяный! А она… Э-эх! Не ценит!
– Диалектика… – вздыхала Герда.
– Точно! Не в бровь, а в глаз! – кивал начальник.
Они чокнулись стаканами с красно-коричневой жидкостью.
Герда делала вид, что слушает начальника, а сама пристально следила за Солнцем и Сашей.
А те просто улыбались друг другу. Вокруг них утих шум бесшабашных песен. Только хрустальные колокольчики звенели.
Хуан уставился на Герду, перевел взгляд на Солнце, затянулся неизменной трубкой.
Скелет совал тирольцам целую горсть октябрятских значков, хищно поглядывая на фотоаппарат, висящий на шее одного из немцев.
– Беби Ленин, круто! – убеждал Скелет.
– Я-я, зер гуд! – соглашался немец.
А Малой, стуча кулаком в грудь, каялся перед Макаром:
– Мильён сорри! Ну, хочешь, стукни меня!.. Только не сильно.
Макар вздохнул и взял гитару из рук Корейца:
–»Все очень просто, сказке обман, солнечный остров, скрылся туман».
