— Вернись на землю, — огрызнулась в ответ Шеба. — Я проверила выручку как раз перед тем, как она снова начала продавать билеты. Подумай хорошенько, Алекс, и признай: твоя жена — воровка.
— Я не стану ее ни в чем обвинять, пока не поговорю с ней, — упорствовал Алекс.
— Но деньги-то пропали, а отвечала за них Дейзи. Если не она украла, то почему она исчезла?
— Об этом я спрошу у Дейзи, когда найду ее.
— Я хочу, чтобы ее арестовали, Алекс. Она украла мои деньги, и, как только ты ее найдешь, я позвоню в полицию.
Алекс остановился.
— Мы же никогда не звоним в полицию — ты прекрасно об этом знаешь. Если она виновна, я сам разберусь с ней, как всегда разбираюсь с теми, кто нарушает закон.
— Последний, с кем ты «разобрался», был водитель, который приторговывал среди рабочих травкой. От него немного осталось после твоего разбирательства. Ты хочешь так же поступить с Дейзи?
— Отстань.
— Какое же ты дерьмо! У тебя не получится выгородить твою крошку! Во-первых, я хочу получить назад все до цента, а во-вторых, хочу, чтобы воровка была наказана. Если ты не сумеешь этого сделать, я прибегну к помощи закона.
— Я же сказал, что разберусь.
— Посмотрим, посмотрим.
Шеба была очень жесткой женщиной, но сейчас Алекс посмотрел ей прямо в глаза:
— Дейзи не имеет никакого отношения к тому, что произошло между нами. Поэтому не пытайся использовать ее, чтобы досадить мне, ясно?
На мгновение в глазах Шебы промелькнуло редкое для нее выражение беззащитности.
— Не хочется задевать твое самолюбие, но ты переоцениваешь себя.
Она пошла прочь, и, глядя ей вслед, Алекс понял, что Шеба лжет.
Их обоих связывала долгая история непростых взаимоотношений, начавшаяся, когда Алексу только исполнилось шестнадцать и он во время каникул путешествовал с цирком Квеста, который именно тогда начал преподавать мальчику уроки мужества. В то лето у Квеста выступали гимнасты Кардоза. Юный Алекс был покорен молодой королевой арены.
По ночам он засыпал с мечтой о ее красоте, грации и груди. Девочки, которых он знал до этого, казались сущими детьми по сравнению со сладостной и недосягаемой Шебой Кардоза. Кроме вожделения, к Шебе его притягивало родство душ — оба стремились к совершенству, оба страстно желали достичь первенства.
Правда, Шеба не была лишена эгоизма, который усиленно раздувал ее отец и который начисто отсутствовал у Алекса. Сэм Кардоза воспитывал дочь в убеждении, что она лучше всех на свете. Но в душе всегда отчетливо звучали и нежные материнские струны. Ей был всего двадцать один год, но она исполняла по отношению к остальным членам труппы роль заботливой наседки, ругая их за промахи, кормя до отвала спагетти и консультируя в любовных перипетиях.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Шеба взяла под свое крылышко юного Алекса, сжалившись над шестнадцатилетним сиротой, смотревшим на нее горячими жадными глазами. Она позаботилась о том, чтобы Алекс хорошо ел, и убедила Оуэна беречь юношу от излишних контактов с рабочими, забыв о том, что Алекс не первый год ездил с цирком и не нуждался в тепличных условиях.
Алекс ждал от Шебы отнюдь не материнского отношения, но на его пути стоял мексиканский красавец — воздушный гимнаст Карлос Мендес, которого незадолго до того взял в свою труппу Сэм Кардоза. Старый хитрец хотел не только улучшить свой номер — Карлос был последним отпрыском цирковой семьи, хотя и не столь известной, как семья Кардоза, но вполне подходящей для того, чтобы продолжать славные традиции воздушной гимнастики с детьми от Шебы. Девушка доставила отцу удовольствие, когда по уши влюбилась в красавца Мендеса.
Алекса снедала ревность. Его семья могла похвастаться более древними цирковыми традициями, чем семья Мендес, но в Алексе Шеба видела лишь угловатого подростка, который умел управляться с лошадьми и мастерски владел кнутом. Она всем и каждому рассказывала о своих планах относительно брака с мужественным мексиканцем, уверяя, что Сэм уже уговорил Карлоса дать своим детям имя Кардоза.
В конце лета, когда Алекс собирался возвращаться в школу, Сэм Кардоза объявил, что в следующем сезоне они будут выступать в цирке братьев Ринглинг. Карлос важничал, как петух, но гонора у него оказалось больше, чем мозгов Как раз накануне отъезда Алекса Шеба, зайдя в вагончик Карлоса, застала его со смазливой ассистенткой.
Алекс никогда не забудет ту ночь. Выйдя из шапито, он увидел, что его ждет Шеба. Глаза ее были сухи и зловеще блестели.
— Пошли.
Он не посмел ослушаться. Она взяла его за руку и потащила за собой к краю площадки в темноту между двумя вагончиками. Сердце его отчаянно забилось, когда до него дошел тайный смысл ее приглашения, бесстыдного и запретного, как мускусный запах ее духов.
Она пристально посмотрела ему в глаза, не говоря ни слова, расстегнула и сбросила с плеч блузку. В призрачном свете луны стали видны ее тяжелые груди, на молочном фоне которых выделялись крупные темные соски. Взяв его руки, она положила их себе на грудь.
Сотни раз представлял себе Алекс в своих горячечных грезах подобную сцену, но его фантазии не хватило на то, чтобы представить, как он будет держать в руках ее грудь, ощущая пальцами соски.
— Поцелуй их, — скомандовала она.
Это было потрясение — великолепная женщина позволяет такое ему, мальчику. Алекс застонал. Он не был девственником, но его сексуальный опыт был слишком мал, и он не знал, что такое настоящее возбуждение. Эрекция доставляла боль — его переполняли благоговение и благодарность за дар, который она принесла ему.
Она уверенно расстегнула молнию на его брюках, тяжело дыша, Алекс присосался губами к ее груди. Шеба просунула руку между ног Алекса, и… он потерял контроль над собой. Через секунду все кончилось. Он застонал от отчаяния, дрожа от страсти и унижения. Прижавшись губами ко рту Алекса, Шеба одарила юношу долгим горячим поцелуем. Подняв голову и выпрямившись, не прикрыв груди, все еще влажной от поцелуев, Шеба обернулась и посмотрела в проход между вагончиками.
Алекс увидел, что на них смотрит Карлос Мендес.
Торжествующий взгляд Шебы сказал ему все; она знала, что Карлос здесь, и просто использовала Алекса для своей мести. Он почувствовал себя обманутым и преданным. Ей не было до него никакого дела.
Вперив взгляд в своего бывшего любовника, Шеба, казалось, забыла о существовании Алекса.
— Я наняла нового акробата, — холодно сказала она. — Ты уволен.
— Меня нельзя уволить, — процедил сквозь зубы Карлос. — Я — Мендес.
— Ты — никто. Этот мальчик больше мужчина, чем ты.
Она снова повернулась к Алексу и запечатлела поцелуй на его юношеских губах. Сквозь вожделение, несколько омраченное обманом, он ощутил вспышку восхищения, которая напугала его больше, чем дядин хлыст. Он понял всю беспощадную гордость этой женщины. Шеба, как и он, была готова заплатить любую цену, лишь бы не дать кому бы то ни было унизить себя. Он ненавидел ее за то, что она использовала его, но и восхищался ею.
