сословия. Нет, я понимаю, если посидеть и выпить. Выпить и закусить. Но кофий?
Видимо, что-то такое на моем лице отразилось, потому что Иван, вручавший мне это приглашение и заодно напросившийся в гости, пояснил:
— Это одна из форм благоволения, — сказал он. — Чтобы все вокруг знали, что отец очень тобой доволен. К тому же это открытое мероприятие — там будут еще другие участники кампании. Тот же Ермаков, например.
— Я все еще не силен в этикете, — произнес я с самым несчастным видом, разливая водку по стопкам.
— Ничего страшного, главное, не закидывай берцы на стол, — посмеялся Иван.
— Ну вот, — скривился я, — а так хотелось!
Мы сидели на кухне и пили. Василиса упорхнула по свадебным делам, так что можно было вести себя максимально естественно.
— Твое Высочество, можно тебя попросить об одолжении? — спросил я в перерыве между стопками.
— Что угодно, — широко поведя рукой, объявил цесаревич.
— Там при первом боевом столкновении стрелок был, бурят. Не знаю фамилии, зовут Тамур. Он немецкому магу башку снес.
— Есть такой, Тамур Шоноев был представлен к наградам, — быстро вспомнил Иван. — Кстати, он с тобой тогда остался прикрывать отступление в числе прочих бойцов.
— Живой? — уточнил я на всякий случай.
— Еще бы. Там выжили все благодаря тебе, дружище. Ну, кроме немцев, разумеется.
— Можно мне найти его контакты? Хочу к себе в дружину. Больно стреляет хорошо.
— Легко, — согласился Иван.
— Спасибо.
— Ты мне столько раз жизнь спасал, что это даже не одолжение, — пожал плечами наследник престола.
— Тогда, может, ну его? — я аккуратно отодвинул конверт с приглашением к императору.
— Увы, тут я не властен, — покачал головой Иван.
— Жа-а-аль…
— Ничего не жаль, — отрезал цесаревич. — Тебе пора заводить полезные связи не только среди силовиков и студентов.
Вместо ответа я опрокинул в себя стопку и закусил копченым сальцем.
— Когда ты восстановишься? — спросил Иван, поморщившись от выпитой водки.
— Врачи говорят, месяц. Хотелось бы быстрее, конечно.
— Я очень зол на отца, что он отозвал меня с линии фронта, — вдруг признался цесаревич.
Парень нахмурился, глаза потемнели.
Я молча разлил холодную водку из запотевшей бутылки по стопкам. Наверное, можно было бы многое рассказать пацану. Такого, нравоучительного или вдохновляющего. Рассказать о том, что для выживания всей системы иногда приходится принимать малоприятные решения, жертвовать людьми. Или, наоборот, что только чувствуя свой народ, можно понимать его потребности и чаяния.
Рядом со мной сидел мальчишка, который вскоре будет править страной, и у меня было на него невероятное влияние. Власть искушала.
Но я никогда не стремился к власти.
— Политика — не самая сильная моя сторона, Твое Высочество, — произнес я, пододвигая ему стопку. — Но, думаю, твой отец поступил мудро. Можно переломить ход сражения, будучи на острие атаки. Но увидеть всю картину в целом, находясь в окопе — нельзя. Да ты и сам все видел.
Иван упрямо сжал губы, но спорить не стал.
Тогда, честно сказать, мы накидались в нулину, и когда Василиса вернулась, то обнаружила, что на диване моей гостиной спит наследник престола. Точнее, боярич Новиков, но сути это не меняло.
— Что тут происходило? — спросила девушка, ошарашенно наблюдая пустые бутылки.
— Этикет учили, — усмехнулся я, кивнув на приглашение.
И вот спустя три дня я снова сидел с Иваном за одним столом, только вместо нормальной выпивки и сытной закуски у нас был кофий со всякими сладостями.
Помимо меня, Ивана, Ермакова и, собственно, императора, тут была еще дюжина человек. Тоже какие-то отличившиеся аристократы, кто-то более знатен, кто-то менее. Беседа была, прямо скажем, вялотекущая. Я потягивал свою чашку чая, изредка скупо отвечая на вопросы о том, «как оно было», больше слушая, чем разговаривая.
И когда «кофий» подошел к концу, я готов был первым драпать из Кремля, но не тут-то было.
— Господа, был рад всех видеть, — произнес Дмитрий Романов, поднимаясь на ноги. — Но дела государственные не могут долго оставаться без моего внимания.
И тут Его Величество поворачивается ко мне и выдает:
— Князь, а пойдем-ка, расскажешь, как немцев бил. А то что-то надоело мне сухие отчеты читать.
О-о-о, какая зависть мгновенно промелькнула в глазах присутствующих! Это ж целая личная аудиенция! Некоторые подобного счастья месяцами ждут и годами добиться пытаются!
Я изобразил некое подобие радости от такого предложения и проследовал вместе с Его Величеством в государев рабочий кабинет.
Там император плюхнулся в кресло и раздраженно махнул мне рукой:
— Садись, чего встал?
Я б, конечно, лучше вышел, но пришлось сесть.
Некоторое время император молча смотрел на меня, изображая глубокую задумчивость.
— Даже не знаю, что с тобой делать, Мирный, — заговорил после паузы он. — Если за каждое спасение наследника по куску земли давать, скоро Россия кончится такими темпами.
Я вежливо улыбнулся:
— Долг любого подданного — спасти цесаревича.
— Да-да, слышал такую байку, — усмехнулся император, а потом вдруг нехорошо прищурился: — А еще слышал, ты моего лучшего бойца к себе сманить хочешь?
— Так он же вроде как на пенсию собрался? — улыбнулся я.
В ответ на это император продемонстрировал мне бумагу, в которой некий Лютый И. В. просил уволить его по собственному желанию.
— В иное время я бы, конечно, его не отпустил, а тебя бы отослал из столицы. За дерзость — не многие решатся у меня людей уводить, — признался Его Величество. — Но ты — герой и, что еще более важно, чертовски предан Ивану. Так что я эту бумажку подпишу, Лютый ценнее любых денег будет.
— Благодарю, государь, — склонил голову я.
— Вот похвалил, но надо и пожурить. Атака мертвецов, конечно, была сильным психологическим ходом. Я понимаю, в той ситуации все средства были хороши. Но возвращать тела родственникам пришлось в закрытых гробах, опознавая по ДНК, какая кость кому принадлежит. Я недоволен.
— Вернете на фонт? — спросил я.
Император скривился.
— Куда тебе на фронт, ты без магии!
— Я и без магии, государь, неплохо могу справляться.
Мужчина посмотрел на меня внимательно, хмуро.
— Я знаю таких, как ты, Мирный. Один раз хлебнув адреналина, они вновь и вновь лезут в самое пекло. Боевое братство, чувство локтя и бесконечная война, — произнес Его Величество.
Нельзя сказать, что Романов был неправ. В какой-то степени, конечно, он понимал, о чем говорил. Но это не первая моя жизнь и не первая война. Я прекрасно знал, когда надо остановиться.
— Это хорошо для ненаследного сына какого-нибудь не очень богатого рода, — продолжал император, — военная карьера — прекрасно. Но ты — князь. Без наследника и, по сути, без рода. Я тебе дал Калугу не для того, чтобы ты ее подержал
