Малахов поправил очки.
– Ради приличия могли бы соврать, что займетесь изучением стволовых клеток.
– А я не вру, Владимир Данилович. В том-то и дело, что я абсолютно честен по отношению к вам. Я мог бы давить на вашу сознательность, патриотизм, или наоборот – умолчать об осведомленности о вашем участии в «Псионе». Однако мне кажется, я могу предложить вам что-то совершенно уникальное!
Малахов спокойно смотрел на собеседника.
– Я следил за вашей работой, профессор, – менее эмоционально продолжил Артур Валентинович. – Вот уже несколько лет вы занимаетесь поиском и изучением различных проявлений психокинетики. Вы что-то ищете. Возможно, вас направляет неиссякаемый интерес ученого, желающего заглянуть за кулисы повседневного мира. А может, дело в другом, профессор?
Волжанский сделал шаг вперед. Его непроницаемо черные глаза горели.
– Я предлагаю вам возможность оставить собственное наследие. Так скажите мне честно, профессор, неужели вы готовы просто выйти за эту дверь?
Подача у Всеволода Петровича Сухоставского – в определенных кругах известного под прозвищем Сухой – была профессиональной, что тут говорить. Тридцать лет ракеткой по мячу долбит. Но старику уже не хватало ни силы удара, ни скорости перемещений по корту. Александр Кравчук знал об этом. Знал и сам Сухоставский, что его сильно задевало.
Кравчук был единственным партнером по теннису, кто, зная, какое положение Сухой занимает в этом мире, ни разу не поддался старику. Много их было таких – молодых и спортивных, – но каждый предпочитал проиграть влиятельному политику.
Но только не Кравчук, нет! Этот молокосос побеждает играючи, не сбив дыхания. И даже не пытается маскировать свое превосходство!
Всеволод Петрович уже порядком подустал за сорок минут игры. Дышал он тяжело. На широкой футболке, скрывающей дряблое тело, образовались большие пятна от пота. В противоположность ему атлетичный Александр – в легкой облегающей майке, двигался почти так же легко, как и в начале игры.
Вот и заключительная подача Сухоставского вышла ему боком – Кравчук легко отразил ее, забив финальный гол. Старик даже не попытался совершить рывок для отражения контратаки – у него уже не оставалось для подобных подвигов сил.
Утерев подолом футболки потное лицо, Сухоставский направился к сетке.
– Гейм, сет, матч! – громко огласил Кравчук.
– Хоть бы раз уступил старику – ради приличия, – посетовал его пожилой партнер, пятерней приглаживая седые волосы.
– Я, Всеволод Петрович, Овен – не положено мне проигрывать!
Они пожали над сеткой руки и покинули корт.
Закончив игру, молодой бизнесмен и его партнер по теннису поплавали в бассейне, сменили тренировочные шорты на дорогие костюмы, после чего поднялись в ресторан, где для них уже приготовили столик возле окна с прекрасным видом на столицу.
– Напомни, Саша, сколько лет мы работаем вместе? – задал вопрос Сухоставский.
Александр отпил сока из идеально чистого стакана.
– Три года – точно.
– Да, – задумчиво кивнул Сухоставский, на его широком, в морщинах, лице наметилась ностальгическая улыбка. – Сейчас вспомнил, как ты пришел ко мне в первый раз. Еще совсем зеленый, многого не знал, но было видно: ты готов землю рыть ради успеха. В тебе всегда била ключом жизненная сила. Я сразу понял, что ты пойдешь далеко. И, мой мальчик, ты меня ни разу не разочаровал.
Кравчук задумчиво покрутил стакан.
– Всеволод Петрович, когда растешь в тех условиях, в которых рос я, выбор, в общем-то, не велик: либо ты так и просуществуешь среди серой массы обывателей, либо совершишь невозможное. Мне повезло. С Божьей помощью, при вашей поддержке на старте и благодаря моей упертости я совершил невозможное. – Александр широко улыбнулся. – Но у меня просто не было выбора.
Пожилой человек хрипло засмеялся:
– Страшно подумать, чего бы ты натворил, будь у тебя выбор.
– Ох, будь у меня выбор, я бы жил-поживал в родном Серпухове – и горя не знал. Читал бы умные книжки, с собакой гулял…
Сухоставский махнул рукой.
– Брось это, Саша, такая жизнь не для тебя. Ты боец. – Он с чувством сжал кулак. – Акула. Тебе физически необходимо движение вперед и вверх. Преодолевать преграды, покорять вершины, прокладывать дорогу – вот твое кредо! А вовсе не эта чушь. – Вновь махнул рукой, взял со стола чашку с кофе. – Одинокие вечера за книгой – удел стариков, вроде меня, но никак не молодежи. И уж точно – не твой. Посмотри на себя: ты двигаешь науку, отечественный бизнес. Вот он – твой путь! И тебе еще так много нужно сделать!
Кравчук хмыкнул, залпом допил сок.
– Много добрых слов в единицу времени. Всеволод Петрович, скажите прямо, что вам от меня надо.
Сухоставский хитро посмотрел на своего молодого протеже, подвинул к себе одно из блюд, которыми был уставлен обеденный стол.
– Вот за это я тебя всегда уважал. Ты не таишь камень за пазухой, говоришь как есть. Это крайне редкое качество.
Взяв в руки вилку и нож, мужчина начал разрезать ароматный бифштекс.
– Ну-ка, Саша, расскажи мне про этот твой моторчик, о котором нынче все судачат.
Александр подобрался. Его всегда бесили выражения типа «ну-ка», «давай-ка» и т. д.
– Что тут рассказывать? Финотчетность вы видели, с общим описанием и так знакомы. А чтоб глубже копнуть, надо у наших инженеров спрашивать.
Сухоставский принялся методично, несуетливо жевать кусок бифштекса. Кравчук, не отрываясь, смотрел на своего ментора. Он понимал, куда клонит политик.
– Да, с отчетностью все в порядке. Разработка твоя – выше всяких похвал, и я уверен, она принесет нам огромные деньги. Мне интересно другое.
Седовласый мужчина сделал пару глотков кофе.
– В чем твой секрет, сынок?
Он посмотрел на молодого человека с прищуром, будто уже знал ответ на свой вопрос. Александр бровью не повел.
– О каком секрете вы спрашиваете?
– А у тебя их много?
– Всеволод Петрович, бросьте это. Не надо меня подлавливать. О каком секрете вы спрашиваете?
– Видишь ли, Саша, мне на ум пришла одна мысль, – многозначительно начал Сухой, разрезая бифштекс. – Бывает иногда, что какая-то идея, мелкая деталь настолько врезается в мозг, что потом не дает спокойно жить.
Александр вновь почувствовал, как сжимаются тиски.
Он познакомился с Сухим три года назад, когда решил брать курс на расширение своего бизнеса и начать бороться за государственные тендеры. В мире большой политики его свели с Сухим – властным, расчетливым и опытным мастодонтом из Кремля, который умел забирать свое и немножко сверху. Слугам народа на Руси запрещено заниматься бизнесом параллельно с госслужбой, но Всеволод Петрович не чурался подкидывать своим протеже госзаказы в обход открытых торгов. Откаты за помощь Сухой брал нескромные, тут же переводя их на совесть двоюродной сестры, но те проекты, которые патронировал он, выстреливали в пяти случаях из пяти.
