— Не лечи меня, Жень. Просто поиграю немножко, — Илья в предвкушении прикусил губу настолько сильно, что во рту появился металлический привкус крови.
— Кстати, я тут Муху встретил в нашей клинике, — Бугай нахмурился. — Он вернулся в Москву.
— Почему сразу его не грохнул?! — Ворохов сжал кулаки, услышав ненавистную кликуху, что прицепилась к его врагу ещё в девяностые. Правда, с тех пор много воды утекло. «Зверь» стал Ильёй Андреевичем Вороховым, а «Муха», он же Николай Никитин, так и остался уголовником с повадками маньяка.
— Да не мог я. Коза эта у меня на руках, а тут он… В общем, не время и не место, — Синицын и сам был не рад, что упустил этого мудака.
— Ребят отправь, пусть найдут и глаз не спускают.
— Илюх, так, а зачем «пасти», если можно сразу в расход?
— Я сам хочу, — Илья прищурился, словно вспомнил что-то нехорошее. От слова совсем нехорошее.
Кинчева уже в открытую наблюдает за ним. Бандит как бы случайно положил руку на талию Кузьминой и, коротко погладив стерву, убрал руку. Что-то говорит Синицыну. Видимо, совещаются, кто первый!
Больше Арина ничего не чувствует. Не ощущает даже вечерней прохлады, от которой по телу проносятся орды мурашек. А может, не от холода?
Девушку посещает безумная мысль, которая на данный момент кажется самой разумной в этой ситуации. Вот так он показывает, кто здесь хозяин? Что ж… Получай свою порцию адреналина!
Девушка задумчиво обводит взглядом всех присутствующих. Вадик — тот самый, что нагло приставал к ней в «Усадьбе». Нет, этот уже знает, что она девушка его шефа, соответственно, не клюнет. Ещё один мужчина из ближайшего окружения Ильи. Высокий, статный, молчаливый. Нет, этот слишком молчаливый, не вариант. А этот? Общительный молодой парень, уже порядком подвыпивший. И, скорее всего, он ещё не в курсе, что у Ворохова есть девушка, уж очень живо обсуждает с ним Аньку, то и дело кивая в её сторону. Самое то!
Ариша залпом выпивает полбокала вина и, соблазнительно покачивая бёдрами в узеньких джинсах, направляется в его сторону. Благо, парень нигде не задерживается подолгу и уже отошёл от Ворохова.
— Привет! Я — Арина, — она смело протягивает ему руку для знакомства, хотя, где-то глубоко внутри снова воскресает страх. Разумеется, это не сойдёт ей с рук, но и лебезить перед кобелём Вороховым она больше не намерена.
— Очень приятно, милашка, а меня зовут Алексей. Для тебя — просто Лёша! — он берёт её руку в свою и по-джентльменски целует тыльную сторону ладони. А парень то не из робкого десятка! Совсем не растерялся.
Ариша мило ему улыбается, не особо вслушиваясь в сказанное молодым человеком и искоса поглядывает на Илью. Но тот слишком занят созерцанием огромных титек Кузьминой, от чего новая волна гнева обволакивает своим туманом разум Кинчевой.
— А ты здесь откуда, такая красивая? — включает бандитский «подкат», что делает его похожим на своего шефа. У мальчика хороший учитель.
— А я официантка, — подмигивает ему.
— Тогда, может обслужишь меня? — он улыбается ещё шире.
У Арины округлились глаза.
— Что, прости?
— Имею в виду, нальёшь мне выпить, — он растерянно смотрит на новую знакомую несколько секунд, а после взрывается от громогласного смеха. — А ты что подумала?! Ах, ты! Как же тебе не стыдно?
Ариша краснеет. А ведь раньше её такие мысли не посещали. Даже когда ей делали недвусмысленное предложение, она сначала не понимала, о чём идёт речь. Правду говорят, с кем поведёшься, того и нахватаешься…
— Да ну тебя! Это ты так выразился специально, вдруг прокатит! — и она смеётся звонко, с придыханием, с чувством.
Разумеется, это возымело своё действие и Ворохов повернулся на её голос.
Непринуждённая улыбка сползла с его лица и оно превратилось в серый камень. Он тут же поднимается из-за стола и скорым шагом направляется к веселящейся парочке. Ариша ликует. Так-то, подлый предатель!
Он ступает плавно и мягко, но в то же время быстро и уверенно. Грация хищника. Глаза убийцы. Вот сейчас он способен уничтожить, стереть с лица земли. И сделает это не задумываясь, не мешкая.
— Иди погуляй, — Ворохов грозно зыркнул на Лёшу и тот тут же испарился, словно его не было.
— Надо же, кто соизволил оторвать свои озабоченные глазёнки от прелестей шлюхи! — Арина встала в позу, скрестив руки на груди и вздёрнув подбородок вверх, всем своим видом показывая бандиту, что объявляет ему войну.
— Малыш, ты хреново играешь. Даже несмотря на мою собственническую натуру, я тебе не поверил ни на секунду. Другое дело я. Согласись, во мне погибает великий актёр, — он резко схватил её за предплечье и притянул к себе. — Но сама идея меня крайне разозлила, а меня не нужно злить. Это тебе не на руку, — последние слова он произнёс совсем тихо, склонившись к её уху.
— Так значит, это была всего лишь игра? — Кинчева проигнорировала его угрозы и возвратилась к главному.
— А ты думала, я свой член на помойке нашёл, чтобы совать его во всяких шалав? — он подмигнул Арине, отмечая, как она облегчённо выдыхает. — Теперь ты, надеюсь, понимаешь, что влюблена в меня по уши, раз так ревнуешь?
Ариша озадаченно сдвинула брови. И правда, чего она так завелась? Зачем так остро реагировать на его несостоявшиеся интрижки, если сама ещё два дня назад хотела сбежать?
А самое обидное то, что он снова подчинил её себе, заставил участвовать в своей дурацкой игре, лишь бы потешить своё самолюбие, чёртово эго, которое уже явно побило все мыслимые рекорды. Пришло время спуститься с Олимпа!
— А я не верю тебе! Ты попался, а теперь врёшь, лишь бы оправдать свою кобелиную натуру! Поэтому, дорогой, ты можешь идти к своей Ане, к которой ты так упорно подбивал клинья. В общем-то, мне плевать. Это, — она провела указательным пальцем от своей груди до бедра. — Ты больше не получишь!
Ей показалось, что бандит еле слышно зарычал.
— И кто же мне запретит? Ты моя, Ариша. Как бы не отрицала это, как бы не пыталась выглядеть независимой. Моя. Навеки вечные. Никто не может запретить мне прикасаться к тебе, ревновать, трахать тебя во всех мыслимых и немыслимых позах. Я — твой парень, любовник, муж! Я твоё всё! А ты — полностью моя. Хватит уже ерепениться. От тебя ничего не зависит ещё с тех пор, как ты впервые показалась мне на глаза. Смирись, — он говорил тихо, но чётко и отрывисто, выделяя каждое слово, вбивая своим железным тоном его ей в голову. Разумеется, его первобытное «моя» звучало чётче всего. Этим коротким и, казалось бы, обычным словом, он давал ей понять, что она лишь вещь. Его вещь.
Но Арина не собиралась пасовать. Больше нет. Она не чемодан. Нельзя просто так взять и лишить человека свободы выбора. И дело уже было даже не в том, что ей хотелось освободиться от него. Нет. Она требовала уважения. Хотя бы человеческого понимания. Она НЕ вещь!
