Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Я так и делала иногда. Когда он был близко, я протягивала руку и проводила пальцем по его высокому лбу и векам. И он слегка их опускал, давая мне эту возможность попытаться понять его на ощупь.
Это походило на странный ритуал, который связывал нас еще больше.
Мои пальцы. Его послушно опускающиеся веки. Минута молчания и мой пытливый взгляд.
Но Кай по-прежнему оставался загадкой. Закрытый и зажатый в тиски собственных секретов. Чувствует ли он вообще? Или все люди с этим именем заколдованы и прокляты?
Единственное, что я неустанно отмечала, это как его глаза обычно стекленели, когда он ловил какое-то интересное мгновение. Тогда он целиком погружался в свой собственный мир и лишь быстрое движение пальцев и знакомые щелчки фотокамеры свидетельствовали о том, что он еще здесь. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы вылавливать моменты из общего потока. В этом было что-то воровское. Он крал у времени то, что должно уйти безвозвратно. Да что там время — он живого человека украл!
Но мы сжились. Я больше не устраивала истерик, не ломала его вещи и даже стала проявлять любопытство к процессу съемки и выучила, как называются все его технические примочки. Это штатив, а это кронштейн, и это не одно и то же. А это не зонтики, а комплект студийного света. Это светодиодные лампы. Это вспышки. Это фильтры. И у всего есть свои функции.
Я освоилась в последнем запретном для меня месте — его кабинете. Могла вольготно сидеть на его стуле, а если Кай хотел сесть сам, я, обнаглев, давала ему легкого пинка. Он стаскивал меня со стула, загадочно улыбаясь себе под нос, а один раз вообще выкатил вместе с ним в коридор. Можно сказать, что мы даже умудрялись веселиться.
Мое отношение к Каю действительно поменялось. Я воспринимала его не как человека, а как сложную структуру, в которую попала, и мне нужно было постичь ее законы. Врагом я его точно перестала считать. Хотелось, чтобы эта странная связь имела название. Но мы оставались никем, хотя наши беседы все больше и больше походили на откровенные дружеские разговоры, и в них чаще вклинивались взаимные улыбки и шутки.
Но мы не были друзьями.
Некоторые вещи оставались совершенно непонятными, как, например, мимолетные ласки Кая. Он вскользь оставлял поцелуи на моей шее, обычно сразу после фотосессии, словно облекая благодарность в такую изысканную чувственную форму, или изредка проводил ладонью по моей талии и касался губами моих плеч, а я всегда принимала его ласку с легким равнодушием. Если ему так надо делать иногда, я не против.
Но… мы не были и любовниками. Он никогда не заходил дальше, а я не просила.
И все повторялось изо дня в день. Щелканье камеры. Слова между нами. Мои пальцы. Его веки. Его руки на моих плечах. И касание сухих губ к моей шее.
Происходящее казалось таким будничным. Я отчаянно пыталась увидеть в этих запутанных взаимоотношениях проявление какой-то нормы. Пыталась сопоставить их со всем, что я знала, но опыт мой был скуден.
Я не знала, как нас назвать.
Однажды утром, когда он обнимал меня, то ли по привычке, то ли из внутренней, тщательно скрываемой тяги к человеческому теплу, я решила считать Кая просто близким человеком. Близким потому, что это слово не такое специфическое, как любовник или друг, и оно может как включать оба понятия, так и сформировать что-то новое.
Близким, потому что я ему все же доверяла.
Близким, потому что у меня больше, в сущности, никого не было.
* * *
— Я хочу, чтобы ты снова улыбнулась. Как тогда, после рассказа про Эсмаила.
— Могу снова рассказать про Эсмаила.
— Не надо. Просто… улыбнись. Ты так редко это делаешь. Что доставляет тебе радость?
— Я не знаю, как это сделать… У тебя есть в запасе какой-нибудь анекдот?
— Это будет не то…
— Ну, прости, тогда не могу. Тебе самому не надоело меня фотографировать?
Кай помотал головой, продолжая изучать меня сквозь объектив.
— Хватит! — воскликнула я, соскакивая с кровати и вырывая у него из рук камеру. — Сейчас я буду фотографом!
Теперь я смотрела на него сквозь объектив. Кай сложил руки на груди и взглянул на меня с легкой усмешкой. Я сделала пару снимков.
— Вдруг я тоже гениальна, — предположила я, разглядывая фотографии.
Он подошел ко мне и посмотрел на дисплей. Воспользовавшись моментом, я обвила его шею, вытянула камеру в свободной руке и ловко щелкнула.
Объектив застрекотал.
— Зачем ты это сделала? — снисходительно поинтересовался он.
Я подняла на него глаза и сказала:
— Теперь у тебя есть не только я, но и мы.
Кай улыбнулся, глядя на фото, и лишь сказал:
— Близковато.
В доме на краю света жили двое
Сколько часов мы говорили? Укладывать сказанные слова в рамки реального времени было бы неверно. Наши разговоры стоили годов, а не дней. Вытирая волосы полотенцем, я поймала себя на мысли, что не разговаривала столько ни с одним человеком. От этого росло и значение Кая в моей жизни, что было противоестественно. Он не заслуживал этого, но с каждым разом оккупировал все большее пространство внутри меня.
Сейчас ему зачем-то были необходимы мокрые волосы.
— Только не вздумай снимать меня голой! — предупредила я, когда он вошел в ванную.
Но он даже не заглянул за ширму, которая разделяла туалет и душ.
— Ню — это скучно. — И это прозвучало вполне честно. — Грань между целомудренной красотой оголенного тела и обычной порнухой очень тонкая.
Он что-то делал у раковины, я слышала его возню. Моя майка висела на сушилке по ту сторону ширмы. Кай не собирался уходить, но и торчать тут вечно я не могла.
Я вышла, закутавшись в его белое полотенце, и попыталась выскользнуть из ванной комнаты. Я уже почти вышла, когда он слегка обернулся и окликнул:
— Ах да… Майку свою не забудь.
Ноги почему-то стали как ватные. Я уцепилась за край майки на сушке, и вдруг Кай оказался напротив меня и слегка приобнял. Теперь ног я уже вообще не чувствовала.
— Запомни, Марина. Нагота не так интересна, как откровенный разговор. Нет ничего интимнее исповеди совершенно одетого человека.
— Странные у тебя вкусы.
— Я фотографирую души, а не тела.
Он слегка сжал мои плечи, а затем легко отпустил и вернулся к раковине, выгребая что-то из шкафчика под ней.
Я молча вышла и бегом направилась в главную комнату. Еще не хватало, чтобы его главное пророчество сбылось и я сама набросилась на него. Но его последняя фраза про души застряла у меня в голове. Если дьявол не в аду, то он должен быть в фотокамере. Дьявол — это Кай.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
