— Соня! — позвал Элат.
Она очнулась от своих мыслей и встала, обеспокоенная недобрыми предчувствиями. Заткнув за пояс кинжал с нефритовой рукояткой, Соня взяла лампу, поднесла ее к отверстию, просунула наружу, затем вскарабкалась наверх.
Элат взял у нее лампу и снова встал во главе группы. Только один воин проявил интерес к Сониной находке.
— Кинжал?
— Да.
— Покажи.
— Вряд ли при таком освещении тебе удастся его рассмотреть, — Она помотала головой, почувствовав вдруг, что не хочет расставаться с оружием.— Просто старый кинжал. Может пригодиться.
Через несколько мгновений перехода по извивающемуся тоннелю отдаленные голоса зазвучали более отчетливо; сквозняк стал сильнее, и в коридор стал просачиваться другой свет. Все насторожились. Через несколько поворотов Элат, державший в руке лампу, остановился и замахал рукой.
— Что там? — прошептала Соня, обойдя всех и встав рядом с ним.
— Посмотри! Тюремные камеры!
Они стояли на пороге дворцовой тюрьмы. Отсюда отчетливо просматривался длинный коридор и массивная железная дверь с маленьким зарешеченным окошком. Камеры располагались по обе стороны коридора, и перед каждой стоял солдат. От нечего делать стражники развлекались, издеваясь над узниками. Их голоса и громкий гогот разносились по всему подземелью.
— Какими бы преступниками ни были эти узники, они будут на нашей стороне,— сказала Соня.
— Мы их освободим? — спросил один из воинов.
— Как только эти кушитские ослы решат подкрепиться!
Воины приготовились ждать, а пока слушали разговоры тюремщиков с узниками.
— Как, ты говоришь, тебя зовут? — задиристо, с дарфарским акцентом спросил один из тюремщиков обитателя ближайшей камеры,— Кирос? Говоришь, тебя зовут Кирос? Так звали мою собаку!
— Сам ты собака! Пес Нгаигарона! Только открой дверь, и я убью тебя, будь ты проклят…
— Нгаигарон будет пытать тебя, как…
— Замолчи! Замолчи, собака!
* * *
А во дворце, тем временем, Идзура издевалась над обнаженным Теммаром, висевшим на закованных в цепи руках. Его ноги, также закованные в цепи, чуть-чуть не доставали до пола.
— Значит, тебе известно, чем мы занимаемся с Нгаигароном? — спрашивала она, стоя перед ним, облизывая губы и потирая руки.
— Это неважно, Идзура! Ты шлюха! Ты всегда была шлюхой! Теперь ты… с колдуном. Какая разница?
— Твоя смерть будет мучительной!
— Если Нгаигарон и убьет меня, то едва ли это будет потому, что я назвал тебя шлюхой!
Разъяренная Идзура заметалась в поисках подходящего оружия и не нашла ничего лучше, чем небольшая серебряная чаша, стоящая неподалеку на столе.
Она схватила чашу и метнула ее в Теммара. Тот смог лишь отвернуть лицо.
— Хватит! — раздался голос Нгаигарона.
Серебряная чаша мгновенно отклонилась от своего пути, описала бешеный круг в воздухе и ударилась о стену далеко от Теммара.
Идзура в гневе обернулась; колдун вошел в комнату.
— Уйди, Идзура,— приказал Нгаигарон.— Выговорись перед слугами! А мне надо сказать несколько слов твоему мужу!
Усмехнувшись, не желая показывать Теммару, какую власть имеет над ней Нгаигарон, но боясь ослушаться, Идзура плюнула в своего бывшего повелителя, сделала непристойный жест и удалилась с высоко поднятой головой.
Нгаигарон взмахнул рукой; большой деревянный стул со свистом пролетел по воздуху и опустился недалеко от Теммара. Нгаигарон с кряхтеньем сел, вытер лицо руками и взглянул на бывшего правителя Тальмеша.
— Она просто ведьма! — пожаловался колдун.
— Шлюха,— холодно произнес Теммар.— Ты хочешь сказать шлюха. И у нее нет к этому никакого таланта. Но, прежде всего, как ты уже, наверное, и сам понял, она испорченное, мстительное дитя!
Нгаигарон рассмеялся было над своей жалобой, но осекся.
— Вина! Ты же хочешь вина!
Он показал на кувшин, и тот поплыл со стола, но Теммар помотал головой.
— Никакого вина, пока я снова не стану правителем Тальмеша!
— А, понятно! — Голос Нгаигарона стал холоднее, когда кувшин с вином вернулся на место.— Тебе придется долго ждать, чтобы напиться!..
— Только месть может утолить мою жажду!
— Не сомневаюсь! Теммар, я восхищаюсь тобой! Я уважаю тебя! Ты храбро дрался против меня, не проявив малодушия. Одно я хочу у тебя узнать. Если ты скажешь мне то, что я хочу узнать — сейчас или попозже — я убью тебя безболезненно. К тем, кто выполняет мою волю, я добр и милосерден!
Теммар не удостоил его ответом.
— Выбор за тобой, принц Тальмеша! Умрешь быстро или после долгих мучений?
— Как Садгур?
— Ты знаешь? Идзура…
— Я догадался.
— Ты правильно догадался,— прорычал Нгаигарон.— Садгур умер в ужасных мучениях, пытаясь быть благородным, как ты, и теперь он корчится в преисподней!
— Это ты так говоришь! Но, даже если это и так, я уверен, что он сам это выбрал!
— Не будь так уверен. Судьба Садгура уже решена; твоя нет. Ты скажешь мне то, что я хочу узнать! Под этим городом есть пещеры, коридоры, тоннели…— Нгаигарон замолчал и приблизился к Теммару, настороженно глядящему на него.— Они ведут в другие миры… Я хочу получить к ним доступ. Их трудно обнаружить; они древнее человека, и попытки найти их только усиливают действие защитных чар. Известно, что в прошлом люди находили их. Такие случаи редки, но они были; кажется, древние Хранители этих врат не сумели оградить их от случайного обнаружения.
— Я ничего не знаю об этих тоннелях,— резко ответил пленник.
— Может быть, Теммар. Но если знаешь, я у тебя это выужу. Расскажи мне о тоннелях, и ты узнаешь мою доброту, мое милосердие. Если не расскажешь…
— Я уже сказал тебе, что ничего не знаю!
— Должен повторить, что я тебе не верю! — Нгаигарон вздохнул.— Такие правители становятся упрямыми узниками! Но то, что мудро в политике, Теммар, в других делах становится глупым! Ты не оставляешь мне выбора!
— У меня нет выбора с тех самых пор, как ты, колдун, напал на Тальмеш!
Нгаигарон мрачно улыбнулся.
— Я восхищаюсь тобой, Теммар! Знай одно: если я и должен причинить тебе боль, то виноват в этом ты, а не я!
— Поскорее, колдун!
— Прекрасно! Как хочешь! Нгаигарон встал и, вытянув руки, подошел к Теммару.
Стража в холле, услышала внезапный крик боли — и еще, и еще…
Глава шестая— Ну, давайте! — приказала Соня.— Взламывайте дверь!
