Поуп нырнул под удар, оказавшись за спиной яутжа, сорвал с его пояса диковинный стреляющий сетью пистолет, поднял ствол на уровень головы и нажал на спуск. Сеть, развернувшись в воздухе, отбросила воина назад, опутала, впилась в кожу. Тот рухнул на спину, рванул сеть правой рукой, а левую вскинул вверх и выстрелил в Поупа обоими когтями. Поуп бросился на землю, пропустив лезвия над собой, и упал на колени рядом с врагом. Едва не лишившись чувств от боли, он вырвал засевший в плече железный коготь, повернул клинок острием вперед, вонзил его в глаз яутжа… и осел на землю рядом с поверженным врагом.
Несколько секунд спустя его подняли на ноги. Открыв глаза, лейтенант увидел прямо перед собой сияющее от счастья лицо Небраски Джона.
– Вы справились, са-ар! Вы победили!
Торжествовать победу мешала невероятная боль.
– Я же сказал, что сегодня умирать не собираюсь, – только и смог выговорить он.
Небраска Джон отнес Поупа к лошадям и занялся его раной. Едва он засыпал рану магнезией и наложил бинты, к ним подошел огромный яутжа. Небраска Джон поднялся и долго говорил с ним о чем-то, но их разговора Поуп не слышал.
Позже, ведя за собой в поводу двух лошадей с телами Конроя и Моутса, Поуп думал о том, что рассказал на прощание Небраска Джон.
– Как бы я ни ненавидел этих воинов, они достойны уважения. Они пригласили меня присоединиться к ним. Сказали, что хотят у меня поучиться. Я стар, са-ар. Я сделал для Солдат Буффало все, что мог, и теперь, пожалуй, соглашусь на их предложение. Правду сказать, са-ар, жизнь слишком коротка, чтоб не стремиться к тому, чего ты хочешь. Я уж не первый день подумывал о переменах, и их предложение, похоже, как раз для меня.
Так Небраска Джон и остался с яутжа. Поупу предстояло сказать остальным, что он погиб, и тела его спасти не удалось. Ребята поймут. Поймут, оплачут погибших товарищей, залижут раны и вернутся в Нью-Мексико. Там Поуп и расстанется с ними. Его командировка подходит к концу, впереди ждет неиспользованный отпуск. Пожалуй, он навестит ту девушку, оставленную в прошлом – как знать, быть может, она согласится разделить с ним будущее. Но, что бы он ни решил, он никогда не забудет своих храбрых солдат, великолепного Небраску Джона и необычных воинов, пощадивших жизни его людей только ради того, чтобы испытать свои силы в бою с четырьмя из лучших кавалеристов Америки – Солдат Буффало.
Питер Дж. Уокс и Дэвид Буп. Кровавый шторм
Новый Орлеан, спасательная команда Национальной гвардии
29 августа 2005 г., 5:21
Дождь лил с предрассветного неба сплошной пеленой, качавшейся из стороны в сторону под порывами ветра. Ледяные струи жалили не прикрытые формой Национальной гвардии лицо и руки сержанта Лежен. Казалось, злой черный глаз урагана «Катрина»[14] – пусть и нависший над Заливом в восьмидесяти милях от города – смотрит прямо на нее.
Сержант Лежен пристегнула анемометр к поясу.
– Возьмите мальчика! – приказала она, перекрикивая шторм и осторожно, по щиколотку в воде, двинулась к джипу.
Раненой женщине, пригвожденной к капоту джипа тяжелой сломанной веткой, было уже не помочь. В обычных обстоятельствах Лежен не оставила бы ее ни за что, но на город надвигался ад, и полученный приказ не позволял помочь всем. Как бы ни мучила совесть, главной задачей было доставить своих бойцов и ребенка в безопасное место. Шепча молитву за упокой души умирающей, Лежен пошла обратно к вездеходу.
Бойцы усадили в машину спасенного от урагана ребенка, и Лежен прыгнула на сиденье рядом с водителем.
– Нужно двигаться. Мы должны были прибыть в «Супердоум»[15] полчаса назад… и связи нет. Прекрасно.
Рядовой «Иниго» Джонс, получивший это прозвище после того, как однажды, в сильном подпитии, болтался вокруг казарм и не желал униматься, пока не отыщет человека с шестью пальцами[16], нажал на газ.
– Нам еще повезло, что мы сумели выбраться из-под того завала, сержант. Не наша вина, что опаздываем.
«Хамви» тронулся с места.
– Знаю. Но… – Лежен похлопала по анемометру на поясе, – за последний час скорость ветра повысилась на пятнадцать миль в час. И вода поднялась на пару дюймов…
– Взгляните-ка, у парнишки видеокамера, – перебил ее Тито Мендоса с заднего сиденья.
Мальчик был без сознания. Осторожно, стараясь не задеть рюкзак, который он крепко прижимал к себе, Мендоса высвободил из его пальцев видеокамеру и передал ее Лежен.
Лежен насторожилась. Ей следовало помогать Иниго и смотреть вперед, но… что-то тут было неладно. Чутье подсказывало: нужно разобраться, что случилось с мальчишкой.
Сержант приняла решение.
– Ребята, побудьте за меня нашими глазами и ушами, а я проверю, что тут. Иниго, езжай во Французский квартал. Невейя, помогай ему, смотри в оба. Тито, займись парнишкой. Его нужно отогреть. Мы должны найти укрытие.
– Есть, сержант, – хором ответили бойцы.
Лежен осмотрела кассетную камеру Hi8, откинула поворотный экран, чуть отмотала пленку назад и включила воспроизведение. Из крохотных динамиков раздался шорох помех.
Дата и время съемки: 19:42:03, 28 авг. 2005
На экране возникла буйная зелень байю – дельты Миссисипи. За кадром затрещали выстрелы – очередь из «калашникова». Камера дрогнула. Перед объективом задергалась вверх-вниз чья-то нога. Камера повернулась, и на экране возник лысый человек в камуфляже, висящий в воздухе в четырех футах над землей. Кровь, стекая по его спине, капала на какую-то странную серебристую рябь в воздухе. Непонятная невидимая сила отшвырнула мертвое тело в сторону, и камера повернулась вслед за ним.
– Йя-х-ха! – крикнули за кадром.
Новую очередь «калашникова» перекрыл громкий рык. Казалось, этот низкий угрожающий звук, минуя логические центры мозга, звучит прямо в ушах таящегося глубоко внутри каждого из людей первобытного зверя, заставляя его отчаянно кричать: «беги!».
– Что? Что за х… Не может бы…
Загремели пистолетные выстрелы. Камера развернулась, и на экране мелькнула серая, очень похожая на волка тень, тут же скрывшаяся в зарослях.
