Снова наступило молчание, и вдруг маркиз резко спросил:
— Кто вы?
Тарина вздрогнула от этого неожиданного вопроса.
Видя, что она не торопится с ответом, маркиз продолжал:
— Мне известно, что здесь, у меня на яхте, вы появились в качестве горничной леди Брэдуэлл, но мне хотелось бы знать, кто вы на самом деле. — Помолчав с минуту, он добавил: — Я, например, не верю, что вы француженка, хотя вы и выдаете себя за нее.
Тарина хотела было ответить, как они и уславливались с Бетти, что ее отец был французом, а мать — англичанкой.
Но она совершенно не умела лгать, поэтому, вместо того чтобы дать маркизу вразумительный ответ, покраснела до корней волос, чувствуя, что этим вьщает себя еще больше.
— Я уверен, что существует вполне разумное объяснение того, зачем леди Брэдуэлп взяла вас с собой, — продолжал маркиз. — Но меня интересует другое — почему вы так отличаетесь от остальных моих гостей и почему, глядя на эти миниатюры, вы чувствуете в точности то же, что чувствую я.
— Это действительно так? — спросила Тарина. — Не могу поверить, что вы…
Она запнулась, в ту же минуту поняв, что ее дальнейшие слова могут показаться невежливыми.
— …Что я могу чувствовать то же, что и вы? — докончил за нее маркиз. — Полагаю, ваша недоверчивость имеет под собой все основания. Дело в том, что, когда я был в этих краях четыре года тому назад, в одном из буддийских храмов я встретил художника, который делал репродукции с настенных росписей. Тогда же я попросил его сделать копии и для меня. — Немного помолчав, маркиз с улыбкой продолжал: — Сам я совсем забыл, что сделал такой заказ, но жители Сиама — очень трудолюбивые и обязательные люди, к тому же не замечающие течения времени. Четыре года для них проходит, как одно мгновение. Не успели мы вчера вечером пристать к берегу, как мой художник уже принес свою работу.
— Я чрезвычайно рада, что мне удалось увидеть эти картины.
— Я так и думал, — с расстановкой произнес маркиз. — Но все же мне хотелось бы получить ответ на свой вопрос.
— Я полагаю, милорд, что в этом нет никакой необходимости. Мне кажется, вам вообще не следует замечать меня.
— Чепуха! — резко бросил маркиз. — Как я могу не замечать вас? Да я постоянно ощущаю ваше присутствие, даже если вы находитесь в другом месте!
Тарина не сводила с маркиза изумленного взгляда и вдруг, повинуясь минутному порыву, воскликнула:
— Неужели вы чувствуете по отношению ко мне то же, что…
Она умолкла, понимая, что ее дальнейшие слова могут прозвучать слишком откровенно, и маркиз сам закончил за нее эту фразу:
— …вы чувствуете по отношению ко мне!
Переведя взгляд на картины, он задумчиво произнес:
— По-моему, в дальнейших объяснениях нет нужды. Я прочел все книги по буддизму — а их у меня великое множество, — ив каждой говорится, что наше нынешнее существование — не единственно возможное.
Наступило молчание. Маркиз как будто обдумывал что-то. Собравшись с мыслями, он не торопясь продолжал:
— Вы не отрицаете, что мы оба неким таинственным образом ощущаем присутствие друг друга. Мне кажется, это происходит потому, что мы уже встречались в какой-то другой жизни, и наши души, обладающие большей проницательностью, чем наши глаза, знают об этом.
— Вы и вправду верите во все это? — спросила Тарина.
— Я в этом просто уверен, — подтвердил маркиз, — да и вы, я полагаю, тоже.
Взволнованная девушка отвела взгляд и сказала:
— Мы с отцом часто говорили на эту тему. Он считал буддизм единственно правильной и логически совершенной религией и полагал, что человек, проникнувшийся буддийской философией, непременно поймет, насколько она близка традиционным христианским ценностям.
Маркиз улыбнулся:
— Ну а теперь, я полагаю, настало время, чтобы вы наконец рассказали мне, кто вы такая. Не могли же вы и в самом деле сойти с одной из этих чудных картин, чтобы позабавить и озадачить меня!
— Прекрасное объяснение! — одобрительно заметила Тарина. — И не будем больше об этом… Давайте, милорд, оставим все как есть. — Заметив, что маркиз собирается что-то сказать, она поспешила добавить: — Так как не приходится рассчитывать на то, что я снова стану частью этой восхитительной джатаки, буду весьма признательна, если ваша светлость сочтет возможным доставить меня домой тем же способом, каким я попала сюда.
Только в этот момент Тарине впервые пришло в голову, что раз маркиз вернулся с прогулки, то за ним вскоре прибудут и остальные, и она торопливо сказала:
— Я должна идти. Наверное, ее светлость уже вернулась и ждет меня.
— Не спешите, — удержал ее маркиз. — Леди Брэдуэлл и остальные придут не скоро: им обещали показать королевский дворец. Я же видел его раньше и, как только закончил переговоры с королем, вернулся на яхту.
— В следующий раз я буду осторожнее! — пообещала Тарина. — Еще раз прошу прощения у вашей светлости за то, что воспользовалась библиотекой без разрешения.
Маркиз нетерпеливым жестом отмел ее извинения:
— Мой кабинет к вашим услугам в любое время, так же, как и мои картины.
Услышав эти слова, Тарина не могла скрыть своей радости.
— Благодарю вас от всего сердца! — прочувственно произнесла она. — Я не просто любуюсь джатаками — мне кажется, они завораживают меня! У меня такое чувство, что, глядя на них, я постигаю нечто более значительное, чем если бы прочла гору книг о буддизме.
В словах девушки слышался такой восторг, что маркиз, разумеется, не мог оставить его без внимания.
— И все же я хотел бы получить ответ на свой вопрос, — властно произнес он. — Откуда вы узнали обо всех этих вещах? Мне еще ни разу не доводилось обсуждать подобные темы с женщиной.
Тарина решила, что в данном случае можно сказать правду.
— Мой отец был ученым, специалистом по классической филологии, милорд, — начала она свои объяснения. — За свою диссертацию по восточной философии он получил степень доктора в Оксфордском университете.
— Как же ваш отец, дав вам такое прекрасное образование, допустил, чтобы его дочь стала горничной?
— Мой отец умер, милорд!
— Так вот почему вы в трауре! — произнес маркиз вполголоса, словно обращаясь к самому себе. — Ну что ж… Позвольте выразить свое восхищение вашим необыкновенно изысканным и, несомненно, дорогим нарядом.
Тарина уловила в голосе маркиза какую-то странную нотку, но не поняла, на что он намекает. И все же его поведение почему-то задело ее, и девушка с достоинством произнесла:
— Каждый раз, надевая одно из этих чудесных платьев, я благодарю Господа за то, что у меня теперь есть такие красивые и дорогие вещи.
