После окончания войны на Западе Гитлер в очередной раз декларировал «вечный мир»: с Западом у Гитлера больше не было никаких счетов. Но, как известно, Черчилль не пошел на сепаратный мир и объявил о войне до победного конца. В глазах же немецкой общественности и вермахта эти гитлеровские предложения оставили впечатление действительного стремления к миру. Под воздействием пропаганды в немецком сознании гитлеровская агрессивная война почти мистически трансформировалась в представление о ведении Германией войны оборонительного характера и, что самое поразительное, это представление сохранилось до конца войны. Отсюда вытекало особое положение армии в немецком сознании — как защитницы и беззаветной хранительницы национальных ценностей, интересов и идей. После окончания французской кампании в одном из самых впечатливших немецкую публику документальных фильмов нацистской пропаганды показывали местечко Domremy — родину Жанны д'Арк. Сюжет был построен на том, будто бы Орлеанская дева дает тайный знак солдатам вермахта, что их борьба против еврейско-негритянского разложения старой Франции ей импонирует, и она благословляет немецких солдат.
В этой связи весьма примечательна роль Гитлера в качестве военного руководителя страны и полководца.
Между последней «цветочной войной» (Blumenkrieg) — захватом Чехии — и началом Второй мировой войны состоялся 50-летний юбилей Гитлера. Пресса писала о «самом значительном государственном деятеле всех времен и народов». К 20 апреля 1939 г. Гитлер был канцлером уже 2290 дней; ему оставалось еще приблизительно столько же — 2188 дней, которые выпали на войну. С 1 сентября 1939 г. Гитлер сменил коричневую партийную униформу на свободно сидящую на нем униформу вермахта, которую он поклялся не снимать до конца войны: «Обращаясь с призывом к вермахту и требуя от немецкого народа жертв, я имею на то право, ибо я и сам сегодня точно так же, как и прежде, готов принести любую жертву. Я не требую ни от одного немца чего-либо иного, кроме того, что более четырех лет в любой момент был готов добровольно сделать сам. Нет в Германии такого бремени, которое я тотчас бы не принял на свои плечи. Вся жизнь моя отныне целиком и полностью принадлежит моему народу. Я не хочу ничего иного, кроме как быть первым солдатом германского рейха. Вот почему я вновь надел мундир, который с давних времен был для меня самым святым и дорогим. И сниму его только после победы, ибо поражения я не переживу». Несмотря на несомненное умение Гитлера преподнести себя в выгодном свете, о чем свидетельствует приведенное высказывание, его ближайшее военное окружение оставило о нем как о стратеге и полководце самые противоречивые суждения. Весьма прохладно к нему относившийся начальник Генштаба Франц Гальдер отмечал, впрочем, его своеобразный интеллект, способность быстро усваивать неизвестные ему ранее вещи, удивительную фантазию и силу воли. Генерал-полковник Йодль отмечал, что если в военное руководство Польской кампанией Гитлер вообще не вмешивался, то во время Французского похода его руководство было ясным, последовательным и дельным. Большое значение имел и стратегический расчет — на Западе думали, что немцев удастся сдерживать долго — до тех пор, пока не даст о себе знать преимущество Запада в материальных ресурсах. Французский главнокомандующий Морис Гамелен планировал наступление только в 1941 г., а до этого хотел наращивать силы при экономическом содействии США, держать Германию в морской блокаде и осуществлять действия на европейской периферии, ибо время работало на Запад. Гитлер совершенно ясно осознавал эту логику и сразу сделал ставку на скорейшее завершение войны в Польше; «странная война» стала для него подарком судьбы, который Гитлер смог использовать на все 100%. Через неделю после начала Польской кампании танковые части вермахта достигли Варшавы, и польская столица была окружена. Для окончательного снятия риска войны на два фронта Гитлер настоял на скорейшем введении советских войск в восточные районы Польши (17 сентября 1939 г.).
6 июля 1940 г., когда Гитлер возвращался в Берлин после двухмесячного отсутствия, дорога, по которой он ехал, была усыпана цветами. Даже старшие офицеры вермахта, которые служили при кайзере и часто критически высказывались о Гитлере, после победы над Францией признали его полководцем и стали именовать не иначе как «фюрер». Самым впечатляющим военным успехом Гитлера была только одна кампания — поход против Франции, а то, что он оккупировал беспомощные Голландию, Данию, Бельгию, Люксембург, Югославию и Грецию, вызвало в мире ужас и отвращение. Общественное мнение Германии приняло это индифферентно. С другой стороны, во Франции и в других западных странах установилась довольно лояльная администрация вермахта — в отличие от Восточной Европы, вопросами безопасности там ведала тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei), подчинявшаяся абверу (ОКВ). Гестаповцы имели в тайной полиции только своих наблюдателей.
Гитлер надеялся, что в соответствии со своими гарантиями Польше Англия объявит войну и СССР, но в тайном протоколе к англо-польскому соглашению говорилось только об агрессии Германии. Гитлер испытывал к англичанам сентиментальную симпатию, которая давала о себе знать весь 1940 г. Характеризуя отношение Гитлера к Англии, будущий лидер норвежских коллаборационистов майор Видкун Квислинг (Vidkun Quisling) 16 августа 1940 г. писал: «После того как Гитлер без конца делал предложения Англии по установлению мира и порядка в Европе, он принужден был против своей воли начать войну с Англией. Он находится сейчас в таком же положении, как и Мартин Лютер, который не хотел бороться против Рима: его принудили к этому». Сам Гитлер говорил, что он не стремится к тому, чтобы разбить Англию, и что Германия не в состоянии выступить наследницей английской империи.
Вопреки желанию и симпатиям Гитлера, проблему на Западе все-таки нужно было решать, ибо самым страшным кошмаром для фюрера и руководства вермахта, бесспорно, была война на два фронта. Поэтому перед нападением на СССР Гитлер решил обезопасить свой тыл и покончить с Англией. В итоге его остановило, как можно предположить и как обычно думают, не преобладание королевского ВМФ, но неудача Люфтваффе в воздушной «битве за Англию». Геринг не смог добиться воздушного господства над Британией, а это было непременным условием осуществления морского и воздушного десанта на острова; 12 октября 1940 г. операция «Морской лев» (Seelowe) была отменена[11]. Фельдмаршал Альбрехт Кессельринг отмечал в своих мемуарах, что если бы Гитлер действительно хотел осуществить операцию вторжения в Великобританию, он стал бы вникать во все детали плана и навязал бы свою волю всем трем видам вооруженных сил. В этом случае не надо было отдавать никаких туманных приказов, мешавших достижению согласия между командующими сухопутных сил, ВВС и ВМФ.
Операция «Орел» (Adler) — так называлась у немцев воздушная битва за Англию — стоила немцам потери около 1000 самолетов; англичане потеряли вдвое меньше: для привыкших к победам асов Люфтваффе это был чувствительный удар. Командующий немецкой истребительной авиацией (с ноября 1941 г., после гибели Вернера Мельдерса) генерал Адольф Галланд писал в мемуарах, что в воздушной битве за Англию Люфтваффе, несмотря на их мощь и современные по тем временам вооружения и оснащение, не в состоянии были победить, поскольку против 2500 немецких самолетов в распоряжении Великобритании было 3600 самолетов. Численное меньшинство приблизительно уравнивалось немецким техническим превосходством. Если учесть естественное преимущество англичан в войне над собственной территорией и отдаленность немецких аэродромов от места боевых действий, то чаша весов должна была склониться в пользу англичан. Несмотря на бесспорное преимущество в отдельных единоборствах немецких летчиков на Me-109, «Харрикейны» и «Спитфайеры» зарекомендовали себя неплохо, хотя британские истребители, как правило, уклонялись от боя с истребителями немцев, предпочитая в качестве целей бомбардировщики. К тому же Англия производила в месяц 470 истребителей — в два раза больше, чем немецкая авиапромышленность; к 1941 г. Англия смогла произвести 20 000 самолетов. Предопределила же немецкое поражение в этом воздушном противостоянии удаленность немецких баз, недооценка немцами английской радарной системы ПВО (дальность обнаружения — 120 км), а также то, что англичане воевали над родной территорией. Англичане выиграли воздушную дуэль несмотря на то, что в момент начала воздушной битвы за Англию немецкая авиация находилась в расцвете сил. На оккупированной территории и на северо-западе Германии было сосредоточено 11 истребительных эскадр общей численностью в 1300 одномоторных Me-109, две эскадры тяжелых истребителей Me-110, 10 бомбардировочных эскадр общей численностью в 180 двухмоторных бомбардировщиков Хейнкель-111, Ю-87 и Дорнье-17. Эти силы были объединены в два воздушных флота — 2-й (фельдмаршал Альбрехт Кессельринг) и 3-й (фельдмаршал Хуго Шперрле). Генерал Люфтваффе Вернер Крейпе отмечал, что немецкая авиация должна была подготовить вторжение, помешав реорганизации и перевооружению английской армии и нарушив нормальное снабжение городов топливом и продовольствием. Ожидалось, что это подорвет боевой дух англичан, но сделать это не удалось — немецкая общественность напрасно ожидала победоносного штурма Британских островов; узнав об отказе от штурма, немцы остались разочарованы и недовольны перспективой еще одной военной зимы. Прежний интерес к войне опять отступил перед многочисленными житейскими проблемами. Немецкий ас Адольф Галланд отмечал, что для операции «Адлер» огромное значение имели эмоции и боевой дух англичан: «отчаянное положение дел, по всей видимости, высвободило всю энергию этого твердого, исторически самобытного народа, в результате чего все усилия были направлены на достижение единственной цели — любой ценой отразить нападение немецких захватчиков!» Напротив, английский военный теоретик генерал Джон Фуллер полагал, что Гитлер потерпел поражение в воздушной битве за Англию не только потому, что британские истребители и британские летчики были лучше германских, и не потому, что радиолокатор во много раз усилил британскую авиацию, но, прежде всего, в результате того, что теория господства в воздухе Джулио Дуэ («доктрина Дуэ») основывалась на ложных посылках. Эта доктрина заключалась в том, что война может быть выиграна бомбардировками с воздуха. История Второй мировой войны этого не подтвердила. Напротив, было многократно продемонстрировано, что если за бомбардировками не следовало немедленное занятие территории, они имели только временный эффект.
